Матрос в тишине. Евгений Сапибин

за поясом, которых торчала ручка револьвера. Николай даже забыл о его существовании. Вчера в пьяной вакханалии ему его вручили для общего дела. Какое у них дело Николай понимал смутно, как и большинство из присутствующих в этом здании. Они боролись за анархию, продвигали её на митингах, делали вид, что свято в это верят, но в чём была суть, понимали далеко не все. Может, был посвящён старший Даниил и ещё какие-нибудь приближенные люди. Николаю же нравилась идея свержения государства, что будет потом, он представлял смутно, но все равно верил в будущее. Во время смуты и беспорядков, революционеров, множества партий, стремящихся к власти, это было нормальное явление. Все стремились к власти, даже они – анархисты, которые, казалось бы, против власти.

      – Я готов, Даниил Аркадьевич, – матрос поправил рукоятку револьвера заткнутого сзади за брюки. Был ли он заряжен, Николай не помнил.

      – Тогда пойдем, – махнул вперёд себя жилистый парень в фуражке без кокарды.

      Сердце бешено застучало в груди матроса. Как бы он ни старался скрыть своё беспокойство, его сильно потряхивало. Захотелось ещё кокаина и что бы его оставили в покое, в тишине. Он с трудом сделал неуверенный шаг на трясущихся ногах в сторону двери. Все остальные проследовали за ним.

      Глава 2

      Делегация шла по залитым июньским теплым солнечным светом комнатам. Впереди в ряд шли трое: слева Стоцкий, справа Петька, посередине, с обречённым и обеспокоенным видом, на слегка подкашивающихся ногах, шёл Николай. Он напустил бескозырку на глаза, что бы своим видом не выдавать своего внутреннего состояния. Замыкали шествие два матроса, с винтовками за плечами. Когда шествие подошло к парадной лестнице, матрос Николай ощутил трудность при сгибании ног в коленях. Дрожь передавалась по всему телу, и появилось желание схватиться за перила. Присутствовавший в крови наркотик только ускорял ход мыслей, накручивая обстоятельства как пропеллер. Перед глазами матроса поплыли события недавней ночи. Человек, сидящий у колеса черного автомобиля. Одной рукой он держит простреленное плечо, что-то пытается говорить, жадно глотает воздух. На его петлице краснеет большевистская ленточка. Перед глазами появляется рука Николая, и револьвер закрывает лицо раненного большевика. Тот начинает говорить громче и убедительнее. Но матрос балтийского флота его не слышит, его мысли далеко. Он размышляет о светлом будущем. О своём светлом будущем, где нет царей, командиров и большевиков. Раздаётся выстрел, огоньки пламени вылетают из ствола пистолета, направляясь в лицо раненного, и свинцовая дура влетает в лоб. На лбу образуется маленькая кровяная дырочка, сзади же вылетает кусок черепа с волосами, голова с силой бьётся о крыло машины, отскакивает и тело падает навзничь. На черном крыле автомобиля образовалась глубокая вмятина с красными кровавыми узорами и отверстием посередине. Ночь и тишина остаются вокруг.

      – Что ты думаешь по поводу нашего движения? – вытащили из тишины Николая слова Стоцкого. – Какие твои мысли по поводу возможного дальнейшего