Все их деньги. А. А. Теплицкая

Более того, он не открывал банковских ячеек для документов за последние два года.

      – Интересно.

      – И ещё. Я лично переговорил с замом полковника Плиева, который ведёт дело о его гибели. Всё вроде бы смахивает на обычную аварию, но Дмитрий, парень из уголовного розыска, доложил ему о сбое алгоритмов светофоров.

      – Что это значит? Убили его?

      – Пока непонятно, идёт расследование.

      – Выяснил что-либо про сожительницу Бёрна?

      – Нет, было не дозвониться до паренька нашего из управления. Хотел сегодня к нему съездить, не получилось.

      – Плохому танцору, знаешь, что мешает? Яйца всегда.

      – Понял, шеф.

      – Да ничего ты не понял.

      Я вернулся на кухню, где Белла деловито поджаривала гусиные шкварки, Раф уже сидел здесь с доверху налитым, видимо уже вторым стаканом коньяка. Я глянул на свой мобильный, высветилось сообщение от Сашки, дочери Президента: «Добрый вечер, Аркадий Георгиевич)) Чем занимаетесь в поздний час?». Я вздохнул и, не открывая сообщение, положил телефон дисплеем на стол. Вообще я любил всех женщин, особенно молодых и хорошеньких, но Сашка принадлежала к тому типу, с которыми я предпочитал не вступать ни в деловые, ни в личные контакты; главным фактором для этого оказывался всё же Президент, потому что краснеть, каждый раз глядя ему в глаза, совершенно не хотелось.

      – В погреб я не пойду, – заявила Белла.

      – Боишься, что ли? – я сел рядом с Рафиком. – У меня тут охрана, видела?

      – Охрану видела. Только я приведений боюсь.

      – А чего их бояться? Вот сидит здесь одно приведение и совсем нестрашное.

      Я указал на Рафика, и тот опять рассмеялся:

      – Живых надо бояться.

      – Это точно, – ответил я.

      Белла рассеянно посмотрела на нас и повторила:

      – В погреб не пойду.

      Я закатил глаза. В который раз за день подумал о Бёрне, вытащил бутылку «Барон Ротшильд» 1982 года и, улыбнувшись, разлил красное сухое вино по бокалам.

      Глава десятая

      2024. Президент

      «Девять вечера» – объявила система нежным голосом моей дочери. Я решил, что если уж заботиться о комфорте, то следует тщательно продумать каждую деталь. Жёсткие голоса роботов раздражали, а вот Сашкин успокаивал, поэтому мы сняли с неё голосовую биометрию, и теперь система легко генерирует любую речь, используя её данные.

      Девять вечера – время для спокойных размышлений. В эти моменты я не читаю и не работаю, не играю в азартные игры, а усаживаюсь в кресло в моём кабинете и думаю. Моё кресло – не просто предмет мебели, это навороченный кардиоприбор, который каждый вечер проводит скрининг нарушений сердечного ритма. Пока данные копятся, я смотрю на раскинувшийся внизу город и медитирую.

      В моём отношении к Москве смешались сразу несколько чувств, которые, в зависимости от времени года и даже от времени суток, то уходили на задний план, то выдвигались вперёд. Среди них больше всех преобладала благодарность. Есть не так много людей, без которых Москву сложно представить.