Из непечатного…. Игорь Райбан

это был Юра, из «ласкового мая»

      Особенно когда появились снимки, в газетах и журналах.

      Я опознал его, в то время.

      Что мог сделать? Ну прикололись пацаны. Вот и всё.

      Особенно прикалывала его улыбка, широкая, как у Юрия Гагарина.

      Широкая и открытая, всегда кажется, что улыбается именно мне.

      Конечно Юра, не был чисто «местным», в том местечке.

      Приехал на побывку из детдома, где записал альбом, после захотел поступить куда-то, чтобы получить хоть какое-то образование, как обычные люди.

      Какие-то родственники, дальних кровей.

      С помощью их он немного обжился в том городишке.

      Да он был крепким парнишкой в то время.

      Все время мне говорил про какую-то тетю.

      А я в шутку говорил, что это его теща, где еще есть женушка с ребенком, да еще с двоими. Он почему-то смущался и краснел, потом переводил разговор на другое, как живу, что делаю, что пишу акварелью.

      Доставал ему из шкафа мольберт, расставлял ножки, крепил ватмана кнопки, это были девушки из «советского воина», только во весь рост, ну и с преувеличением чуть молочных желез.

      Ему нравилось, мне тоже.

      – Айда на крышу.

      – А можно?

      – Не ссы, нам можно всё.

      Мы вышли из барака, Юра указал путь, по лесенке, она была приставлена к скосу крыши. Он первый взобрался как кошка. Следом за ним я.

      Светило солнце, уходя в красноватый закат, он розовел перед вечером.

      Потом из холщовой сумки Юра доставал принесенные вещи, раскладывая на подстеленной газете, это были пирожки, еще очень теплые.

      – Это от тети, покушать нам.

      – Ладно свистеть, от тещи, так и скажи.

      – Да нет, от тети, ты попробуй только.

      – Ага.

      Целая сумка пирожков улетела за пять минут, в наши прожорливые желудки. Без чая, без ничего, так просто.

      Потом мы опьянели от еды, разлеглись на крыше: он на одном месте, я на другом, стали говорить о жизни.

      – У тебя какая мечта?

      – Стать известным художником.

      – А вот я не знаю, зачем вот поступаю (в «педагогичку»), тоже не знаю

      – Понятно.

      – А как тебе здесь?

      – Плохо.

      Стал рассказывать, что у меня на душе: про школу, про одноклассников и одноклассниц.

      Точнее про одну, от которой у меня мурашки по коже бегают, есть добытый всеми неправдами её телефонный номер.

      По которому всегда стесняюсь позвонить ей, чтобы спросить, пойдет ли она свидание… со мной.

      Юра хмурился и морщил лоб, стараясь понять мои переживания.

      – Че, так правда бывает?

      – Ну да.

      Потом Юра притащил наверх магнитофон, поставил кассету, с демо-версией первого магнитоальбома.

      Ему нравилось такое слушать, мне тоже.

      – Зачем тебе это? – спросил он, когда мы прослушивали ритмы из «романтика», имея в виду мое художество.

      – Не знаю.

      – Может что-то лучше найдешь в жизни. Может в музыке.

      – Пойдешь в группу вокальную?

      – Пойду.