Из непечатного…. Игорь Райбан

куда-то, в другое место: на выезде помогать установщикам стеклопакетов. Поэтому в пятую смену, когда работал в одиночку, у меня в конце вечера отказала рука.

      Что-то хрустнуло в ней, не могла сгибаться в локте.

      На следующий день, с утра пошел на прием к травматологу, чтобы оформлять больничный, благо у меня «в трудовой», есть законная печать, о приёме на работу.

      Рентген показал надрыв связок.

      Позвонил Палычу, мол, так и так: беру со следующей недели «больничный лист», потом видимо увольняюсь к едрене фене.

      Он покряхтел:

      – Что ж, теперь узбеку одному придется работать.

      – Слышь, ты вот что: оформи свою травму как бытовую.

      – На хрена мне это?

      – Ты не кипишуй, всё будет чики-пуки. А мы тебе премию выпишем. И очень хорошую

      Пойми, нам не с руки показывать травматизм. Понимаешь?

      – Понял. А сколько?

      – Да ты не парься, всё будет чики-пуки. Ты давай, пиши «бытовуху». А мы не подведем.

      – Лады, Палыч, договорились.

      Поэтому написал у врачей объяснение, что получил не «производственную» травму, а «бытовую».

      Прошло время «больничного», две недели.

      Но Палыч, зачем-то занес мой номер в «черный список», к нему стало никаким образом не дозвониться, звонок тут же обрывался, даже без повторения автоответчиком: «абонент не в сети. Оставьте сообщение…»

      Поэтому через месяц, мне пришлось самому переться туда же, на окраину города: за расчетом, за моими документами, лежащими в отделе кадров.

      Пешёчком, по слякоти, по весенней грязи. Какое такси, если денег нет ни фига.

      Еще заметил, чем круче выглядит офис, тем поганее заводские условия: ни раздевалок, ни душевых, ни сортиров, ничего.

      Зато офисное здание сверкало в мраморе, в зеркалах, в стекле.

      Девушка в кассе, дала листок, где расписаться, потом деньги; заработанную плату, вместе с «больничными», обещанной премией, – купюру в сто рублей, с мелочью.

      – Вот. И вот, здесь распишитесь, что получили.