Ярость. Карин Слотер

наверное. – Она снова засмеялась – коротко, резко и с удовольствием. – Гинеколог.

      Джон все еще улыбался.

      – Спасибо тебе, – сказал он.

      – Ладно. – Она поджала губы. – Эй, а зовут тебя как?

      – Джон.

      Она расхохоталась, словно это была какая-то шутка.

      – Нет, честно. Джон Шелли. – Он протянул ей руку, но она сделала шаг назад. – Прости, – сказал он, виновато опустив руку. Что он сделал не так? Чем нарушил этот контакт?

      – Все нормально. Просто мне уже надо идти. – Она опасливо глянула через плечо. – Скоро контролер хватится меня, и тогда…

      – Все в порядке, – сказал он. Он опять сунул руки в карманы, потому что не знал, что с ними делать. – Прости, если я что-то…

      – Нет проблем, – перебила она его.

      – Могу проводить тебя обратно.

      – Я дорогу знаю, – ответила она и едва ли не бегом направилась к дороге.

      Джону только и оставалось, что смотреть ей вслед и думать, что он сказал такого, отчего она убежала. Пятьдесят баксов. Он мог много чего купить на эти деньги. Еду. Одежду. Мог заплатить за комнату. Повеселиться. Но то, как сверкали ее глаза, когда она по-настоящему улыбалась… Такое за деньги не купишь. Да, она взяла его деньги, но этот смех… Это был миг настоящего контакта между ними. Она говорила с ним, она на самом деле разговаривала с ним, потому что ей этого хотелось, а не из-за пятидесяти баксов.

      Джон стоял в посадке, словно пустил здесь корни, и, закрыв глаза, вызывал в памяти ее голос, ее смех. У нее где-то есть брат. Она выросла по соседству с бассейном. Ее родители потратили определенные деньги на ортодонта; может быть, водили дочь на уроки танцев, чтобы ее тело стало таким изящным; а возможно, она была в этом смысле похожа на Джойс и относилась к типу девушек, которые так быстро усваивают пищу, что для поддержания фигуры им всего-то и нужно немного пройтись после еды.

      Со стороны дороги раздался сигнал автомобиля, и Джон открыл глаза.

      Почему он не пошел с ней в гостиничный номер? Пятьдесят баксов. Это был его заработок в удачный рабочий день. Целый день, в течение которого он вытирает машины и убирает чужое дерьмо, ожидая, что его работу придет проверять Арт, который обязательно ткнет пальцем в несуществующее пятнышко на лобовом стекле, чтобы клиент почувствовал, что недаром заплатил свои деньги.

      Пятьдесят баксов – за что? За то, чтобы послушать о чьем-то там поцелуе?

      Возвращаясь к дороге по другой тропинке, чтобы не выйти случайно снова к винному магазину, Джон сломал какую-то веточку. Он мог бы сейчас обнимать Робин, мог заниматься с ней любовью. Он остановился, опершись рукой о дерево, – легким не хватало воздуха, словно из груди выбило дыхание.

      Нет, подумал он. В том номере он делал бы то же, что делает сейчас, – обманывал себя. А правда заключалась в том, что на самом деле Джон никогда не занимался любовью с женщиной. Никогда не испытывал интимной близости, о которой пишут в книжках, никогда возлюбленная не брала его