Сломанные человечки. Фёдор Ковалов

каждого часа, по расписанию.

      И вот он, вечерний прием пищи! Вообще-то по правилам ужин положено делать в шесть часов, если даже не в семь – это по официальному расписанию. Но нянечка, раздающая ужин, очень торопится уйти домой, поэтому данный ритуал – ритуал раздачи субстанции, которую именуют здесь «пищей», начинается едва ли не в пять.

      Больные чинно рассаживаются за столиками.

      Всяк знай свое место!

      Пищу раздают привилегированные – больные, заслужившие некое доверие персонала. За это они получают подачки в виде папирос и чайных пакетиков.

      Отбой

      Кажется, приближается время отхода ко сну… Отбой здесь в 22:00, не позже. Кто не успел досмотреть любимый сериал по телевизору – что ж, сегодня карма такая… Пока основное население досматривает кинофильм или последние вечерние новости, некоторые из сидельцев моют коридор; в числе последних подвизался и Адонис – что мне не очень нравилось, так как хотелось досмотреть все-таки фильм; в тот раз шел «Парфюмер» Тома Тыквера. Последние эпизоды, концовку так и не увидел.

      Ночь

      Ночь. темнота обрушилась на больницу, размазавшись по стеклам окон осколками Солнца, Луны, Ориона, Сириуса, Бетельгейзе и прочих ебучих светил ебаной Вселенной… Красным огоньком подмигивает на потолке противопожарный датчик. Стальными змеями протянулись по стенам трубы отопительной системы.

      Над входом в палату резко светит ночник – режет глаз, хоть плафон его и вымазан темно-коричневой краской, похожей на дерьмо, для приглушения света. Ночник, однако, будет гореть и днем: так положено по инструкции. Почему бы днем не отключать его? Какая при свете дня от него польза? Но с инструкцией не поспоришь. Часто бывает, что и лампы дневного света включают на весь день: мерцание их в светлое время не столько успокаивает, сколько раздражает. Свет горит круглые сутки в туалетах и в редко используемых подсобных помещениях: бессмысленная трата электроэнергии.

      Одно время мы обеспечивали себе спокойные темные ночи, слегка выкручивая лампочку ночника. Но мы погорели: нас раскусили, спалили[19].

      Сейчас ночь. Ночь – самое спокойное время больницы. Не болтает никто, не курит, не рассказывает анекдотов, не шляется по коридорам. Спят пациенты, дремлют психи, сладкие сны видят.

      Больные спят. Воздух палаты наполнен натужным дыханием курильщиков.

      И персонал спит, закусив водку с медицинским спиртом прогорклой столовской запеканкой. Спят и врачи – дома, в своих кроватях, в собственных квартирах, где никто не подумал бы регламентировать их время, их сны, невысказанные вопросы и желания. Самостоятельно спят они, живут, и никто не смог бы им запретить доставать пищу из шкафов и перекусывать, когда вздумается.

      Думать об этом было непривычно и странно.

      А ночник все горит, светит сквозь мутно-коричневые потеки, и тьма не объяла его.

      Ночь укрывает, укутывает своим уютом – не надо никуда бежать, ни с кем говорить, ни стоять в очереди за лекарствами, и даже спать и то не нужно – по желанию.

      И хотя

19

Спалить – поймать, разоблачить, раскрыть.