Сломанные человечки. Фёдор Ковалов

тела юношей, усохшие или набрякшие вялым жиром туловища стариков, уродливо выпяченные животы, впалые грудки, тонкие ленточки мышц, желтовато-черные роговые наросты ногтей на ногах; убого висящие гениталии, стекающая по нездоровой бледности коже вода.

      Впрочем, не все больные напоминают экспонаты Кунсткамеры. Вот, скажем, пациент Сайко: ладно оформленные мышцы, атлетическая фигура, правильная оcанка, не пьет, не курит. Единственный из всех, кто отличается конституцией спортсмена, хоть спортом он, по его собственным словам, никогда не занимался. Для своих сорока восьми лет Сергей Сайко выглядит отлично, жаль только, с головой не все в порядке: третья группа инвалидности. Молчаливость его, кажется, вызвана не столько сдержанностью, сколько притупленным от бездействия интеллектом. Интеллект здесь не нужен.

      Храм

      При больнице была и церковь (нужно понимать, что создано Учреждение задолго до большевистского непотребства и, как в любой нормальной организации царской России, в нем имелся тогда собственный домовый храм). В новые времена – после крушения советской власти – церковь была восстановлена в своих функциях, и в ней иногда проводились службы, на которые совсем иногда даже водили пациентов. Батюшка приходящий, собственного капеллана у нас нету.

      Окон в помещении церкви нет, храм располагается как бы посредине, внутри корпуса здания, и это вечное отсутствие дневного света – вкупе со светом искусственным – создает мрачноватое, таинственное и величавое впечатление.

      В наши дни, как и при красных, храм также служил чем-то вроде актового зала: тут проводились концерты и иные, не имеющие отношения к организованной религии мероприятия. Иногда наезжали даже и знаменитости: выступала, помню, одна тетка. Читала нам прозу Шмелёва – красиво, самозабвенно, с выражением – пиздато, в общем.

      Психи, наркоманы, дураки и ханурики при алтаре актового зала – бывшего храма. Унылая, скажете, картина, непотребная? Но где же еще и пребывать должны нищие духом?

      «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные»[21].

      Удовольствие

      Мишу Мышкина, беднягу, скрутили-спеленали в конверт из простыней за то, что он все время рвался курить, а также мастурбировал под одеялом. Пока Мишу связывали, он все кричал: «Я требую корабельного врача! Герцог Бэкингэм не должен умереть! Вы не посмеете меня связать, я не позволю!»

      И – тьфу! – плюнул медбрату прямо в стекло очков!

      Ну ладно – курить… Вредно для здоровья. А мастурбировать-то ему почему запрещают? У него и так, надо думать, мало наслаждений в жизни – разве что петь песни да вещать что-то там на своей волне, но кто может знать, доставляет ли ему это удовольствие? Тем более нельзя назвать сладостным времяпрепровождением поглощение мерзкой столовской жрачки… Разве что брюхо набить – самый грубый вид гурманства.

      Миша Мышкин рыдает взахлеб, пуская слюни, лицо его раскраснелось. Миша расстроен: ему не дали покурить вволю. Впрочем, Михаил быстро успокоился

21

Матфей, 9:12.