За пределами спасения. Luchistyi Angel

эти доспехи. Узнала и замерла, не смея дышать. Тот рыцарь. Он был здесь, среди них, и от этого осознания по телу пробежала волна ужаса, смешанного с каким-то странным, необъяснимым волнением.

      Гарольд медленно шел вдоль шеренги, его взгляд, холодный и проницательный, скользил по лицам землян. И вдруг, он остановился. Остановился напротив Велии, задерживая на ней свой взгляд чуть дольше, чем следовало. Этого короткого мгновения хватило, чтобы Гомеш, этот проклятый змей, все понял.

      –О, она одна из четырех девушек, которые войдут в ваши покои в качестве наложниц, мой виконт, – его голос, вкрадчивый и елейный, резанул слух. – Мы выбрали только тех, кто подходит под ваши стандарты, достигших совершеннолетия.

      Гомеш сделал паузу, выжидающе глядя на Гарольда.

      –Но если вы все же захотите… свежую плоть, скажем так, то мы вам подготовим и юных тел, – добавил он, и его змеиная улыбка стала еще шире.

      В империи за такие слова его бы уже давно судили. Насилие над несовершеннолетними каралось строго, особенно если речь шла о женщинах. Но здесь, на этой проклятой земле, Гомеш был и богом, и царем. Он был законом. Он был правосудием.

      Велия замерла, вслушиваясь в каждое слово, в каждую интонацию. От ответа Гарольда зависела ее судьба.

      –Нет надобности. Я не нуждаюсь в наложницах, – голос Гарольда прозвучал сухо и отстраненно. Он небрежно прошел мимо, даже не взглянув на Гомеша.

      И только когда он скрылся из виду, Велия позволила себе выдохнуть. Она была спасена. По крайней мере, на этот раз.

      *****

      Отказ Гарольда, брошенный как кость голодной собаке, больно ударил по самолюбию Гомеша. Этот надменный аристократ, этот выскочка, посмел отвергнуть его "дар"! Губернатор привык, что все пресмыкаются перед ним, исполняют любые его прихоти, а тут такой афронт! Нет, он не мог оставить это безнаказанным.

      "Он пожалеет об этом,– процедил Гомеш сквозь зубы, наблюдая за удаляющейся фигурой Гарольда. – Я найду его слабое место. У каждого есть своя цена, и этот гордец не исключение."

      С этого дня Гомеш превратился в тень Гарольда. Он следил за каждым его шагом, за каждым словом, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, хоть малейший намек на то, что могло бы его скомпрометировать. Он подсылал к нему шпионов, пытался подкупить его слуг, но все было тщетно. Гарольд был безупречен, как отполированный клинок.

      Но Гомеш не сдавался. Он был терпелив, как паук, плетущий свою паутину. И он знал, что рано или поздно его жертва попадется.

      А в это время, в своем убогом жилище, Велия терзалась сомнениями. Почему Гарольд ее пощадил? Уже во второй раз он мог распорядиться ее судьбой, но вместо этого отпустил. Что это? Милосердие? Сострадание?

      Она вспоминала его взгляд, холодный и проницательный, но в то же время… какой-то странно-заинтересованный. Вспоминала его слова, сухие и отстраненные, но почему-то врезавшиеся в память.

      "Он не такой, как они,"– думала Велия. -" В нем есть что-то другое. Что-то, что отличает его от всех этих жестоких, похотливых