За пределами спасения. Luchistyi Angel

там, где плясали отблески луны, Велия увидела нечто иное. Нечто, похожее на… жалость?

      Не смея поверить в свою удачу, Велия медленно поднялась с колен. Ноги подкашивались, а тело все еще била мелкая дрожь. Сделав неуверенный шаг назад, она пробормотала:

      –Б-благодарю вас, милорд…

      Развернувшись, она бросилась прочь, не оглядываясь. Ее единственным желанием было как можно скорее оказаться подальше от этого места, от этого человека, от этого всепоглощающего страха.

      Заброшенный особняк, служивший ей убежищем, встретил ее тишиной и холодом. Но сейчас эти стены казались ей родным домом, единственным местом, где она могла чувствовать себя в безопасности. Забравшись в свою комнату, Велия рухнула на кровать, не в силах сдержать слезы. Слезы облегчения, слезы благодарности, слезы, смывающие остатки пережитого ужаса.

      Она не знала, почему Гарольд ее отпустил. Было ли это милосердие? Или же он просто не счел ее угрозой? А может, в его решении скрывался какой-то иной, неведомый ей умысел?

      Эти вопросы терзали ее разум, не давая покоя. Но одно Велия знала точно: она никогда не забудет эту ночь. Никогда не забудет холодный блеск доспехов Гарольда, его проницательный взгляд, и то странное чувство, которое он в ней пробудил. Чувство, сотканное из страха и благодарности.

      Глава 7

      Велия исчезла в ночи, словно призрак, оставив Гарольда наедине с его мыслями. Он стоял, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь шелестом листвы, и пытался понять, что же произошло.

      Впервые за долгие годы, проведенные в водовороте дворцовых интриг и сражений, Гарольд почувствовал нечто, что выбивалось из привычной колеи. Это был не холодный расчет, не жажда власти, не стремление к справедливости. Это был интерес. Живой, неподдельный интерес к этой хрупкой девушке, появившейся из ниоткуда и исчезнувшей в никуда.

      Ее образ стоял перед его глазами: большие, полные слез глаза, дрожащие губы, бледное лицо, освещенное лунным светом. Она была такой беззащитной, такой… земной. И это странным образом притягивало его.

      Но вместе с интересом в душе Гарольда зародился и страх. Страх, который он тщательно скрывал даже от самого себя. Ведь он, Гарольд, виконт, верный друг и соратник императора, не мог позволить себе увлечься простой землянкой. Это было бы… неправильно. Недостойно.

      Он ненавидел губернатора Гомеша, этого жирного борова, который упивался своей властью над землянами. Презирал стражников, этих трусливых шакалов, которые пользовались слабостью беззащитных людей, чтобы утолить свою похоть. Брезговал лекарями, этими шарлатанами, которые выкачивали из землян последние соки, прикрываясь благородной целью.

      Гарольд всегда считал себя выше этого. Он был воином, аристократом, человеком чести. Он не мог, не имел права уподобляться тем, кого презирал.

      Но сейчас, стоя под холодным светом луны, он вдруг осознал, что грань, которую он так тщательно оберегал, пошатнулась. Желание обладать этой девушкой, этой Велией, жгло его изнутри, как огонь. Он хотел