Песни радости и счастья. Евгений Васильевич Абрамович

и не позвонил, отвлёкся на дела. В саду нашёл ещё одну дохлую лису. В старом, заваленном землёй колодце – здоровенного полуразложившегося зайца. Меня чуть не вырвало, когда я заглянул внутрь. Пришлось обмотать вокруг лица тряпку, вытаскивая труп длинным багром. В проволочном заграждении вокруг огорода запутался окоченевший скворец. На крыше деревенского туалета раскинул крылья чёрный грач. В бурьяне за сараем я отыскал свернувшегося калачиком мёртвого кота. Я сносил их всех к готовым мусорным кучам. Теперь не могло быть сомнений, что брат оставил их осенью не просто так. Они ждали меня.

      За работой я вспоминал деда. Тот случай, когда мы с ним хоронили нашего старого кота Борьку. Пушистый полосатый красавец был любимцем всей семьи, и я горько плакал, когда нашёл его лежащего под забором без движения. Вечером мы с дедом пошли к самому лесу и развели большой костер. Одной рукой дед обнял меня за плечи, прижав к себе. Другой ласково гладил кота, который, как живой, свернулся на расстеленном дедовом пиджаке. Говорил дед тихо и ласково, от его голоса хотелось спать.

      – Ничего, внук, смерть дело такое, привычное. Все умирают. В войну зимой страшное дело было. Загнали нас фашисты в леса. Что творилось, страшно вспомнить. Отбились мы от отряда вдвоем, я и друг мой, Петро. Забрели в самую чащу, где болота. Сидим и плачем. Мне семнадцать лет, он на год моложе. Темно, хоть глаз выколи и холодно так, что кишки леденеют. Прощай, говорю, Петро, помрём мы сейчас. Он мне, прощай, Василь. Так и сидели…

      Дед замолчал, пристально глядя в огонь. Я поднял взгляд, в глазах старика плясали огоньки.

      – И как вы спаслись?

      – Лесной Царь вывел, – дед улыбнулся и подмигнул мне, поцеловал в щёку, кольнув щетиной, – не бросил.

      Одним ловким движением он поднял за шкирку мёртвого Борьку и бросил в костер. Я ахнул от изумления.

      – Душа, – сказал дед многозначительно, – душа звериная наружу просится. Огонь помогает, освобождает, сжигает всё лишнее. Только душа и остается, улетает к Лесному Царю. Чистая смерть, хорошая. Человек для зверя всё равно, что Господь Бог, потому что огнём владеет. Звери идут к нему, когда смерть чуют. Но не ко всем, а к тому, кто верит в Лесного Царя. Он души звериные собирает и помогает людям, которые костры разводят. Сильно помогает. Можно что хочешь попросить…

      В костре обгорала и сворачивалась угольками роскошная Борькина шерсть. Шипело что-то, вздувалась и сползала от жара кожа, обнажая скелет, чернели и раскалялись тонкие кости. Обнажалась и улетала со слов деда счастливая кошачья душа.

      Я совершенно забыл о том случае, а теперь вспомнил, будто это было вчера. К вечеру я облазил всю территорию вокруг дома. Отправился в экспедицию по соседским дворам, обойдя в итоге всю деревню. Добычу я собрал приличную, пришлось даже достать из сарая старую двухколёсную тачку. Гора мертвечины высилась рядом с нетронутыми мусорными кучами. Это ещё не предел. Я был уверен, что завтра на тех же местах будут лежать новые тушки.

      Зажёг сразу все кучи. Огонь горел ярко и