Когда часы пробьют вчера. Марина Повалей

ветвь, очень дальняя и слабая. Настолько, что госпожа Стефана и не знает о моём существовании, но капли крови тетрархов Вороновых во мне достаточно для нерушимой клятвы.

      – Но зачем? – он в непонимании покачал головой. – Мы могли бы подписать договор…

      – Просто интересно, – я лучезарно улыбнулась, чуть наклонившись к столу, – у меня никогда ещё не было… своего тотема.

      Ага, только я в нём была. Да и есть до сих пор. Всякое-чего можно было потребовать с меня за свободу. Обещание дать развод – не самый гавёный вариант.

      Договор может нарушить и тетрарх – я могу сколько угодно потом грозить ему судом. Щелчок совинских пальцев – нет ни меня, ни договора. Но вот тотемную клятву нарушить невозможно. Если у меня будет тотем с частичкой души Хорька – она умрёт, откажись он от обязательств. Ставлю на то, что когда он узнает, что Сариша Воронова пересекла воздушное пространство Совы, только его клятва мне и поможет.

      – Хорошо. Распишем формулировки, заключим тотем, тогда я расскажу детали.

      – Это те самые буквы мелким шрифтом, которые могут любое агентство стереть в порошок. Господин Совин? Вы согласны? – жутко важная встреча требует своего вожака.

      Совин кликнул мышкой.

      – Да, Хорей. Готовь план, меня полностью устраивает такая программа. Коллеги, спасибо за классную летучку. Я отключаюсь, жду от вас обозначенных результатов. Всем пока.

      Звуки стихли.

      – Что ж, – он потёр руки. – Господин комиссар, спасибо за работу, сумму я сейчас перевожу вам на карту, – потянулся к мазфону. Надо же, как легко некоторые прощаются с шестизначными суммами. – Вы можете идти, вам не о чем волноваться, я очень вам признателен, но, боюсь, что в тексте клятвы, – снова в нём что-то изменилось. Я, сама того не понимая, начала перебирать браслеты. – Будет личная информация.

      – Сашка, я подожду в холле, с вашего…

      Дверь распахнулась:

      – Я говорил! Я просил тебя по-человечески! – кричал мальчик, похожий на моего мужа, как младший брат. Собственно, он и был его младшим братом. Он не глядя на нас, меча молнии в старшего, упёрся в стол. – Я говорил, что ей уже нельзя работать! Что Релия слишком нежная и впечатлительная для твоей приёмной. А ты? А что ты? Доигрался? Хотел показать, какой ты крутой, и как всё решаешь? – он ещё очень маленький, этот второй Совин. Он несёт всё это, что видно, едва донёс до брата, чтобы вылить на него, только не замечает: Владу плевать. Он даже не взглянул на него, продолжает смотреть на меня, но взгляд стал жёстче. – Я всё готов понять, я много могу тебе простить, но если с моей женой и ребёнком что-то случится… только хоть что-нибудь, слышишь, Влад? Я никогда тебе этого не прощу.

      – Ты закончил? – только когда Драгош выдохнул, Влад соизволил взглянуть на брата. – Где флешка?

      – Какая флешка? О чём ты? Я говорю тебе про свою жену!

      – Ты уходил в свой кабинет за флешкой со сводками…

      – Чёрт! – младший зашарил по карманам, – да, я зашёл в кабинет, взял флешку, потом Релия сказала, что очень хочет инжира, я побежал в лавку, – взгляд становился всё тревожнее.

      Я наклонилась поправить