Чернила цвета облаков. Тая Монс

умрёшь.

      Слышишь, тварь, ты мне споёшь?

      Ты споёшь, как больно было?

      Ты споёшь, как ты убила

      Моё время, мою душу?

      А теперь меня послушай.

      Ты мертва уже давно.

      Здесь довольно глубоко.

      И хочу я лишь одно –

      Видеть, как пойдёшь на дно.

      Ты умрёшь. Ты умрёшь.

      Слышишь, тварь, ты мне споёшь?

      Ты молилась слишком часто.

      Нож и вены –

      Всё напрасно.

      Всё прекрасно –

      Ты ужасна.

      Мы не в сказке,

      Я проказник,

      Твоя маска

      Не на праздник.

      Ах, как жаль, ведь ты не слышишь.

      Очень жаль, но ты не дышишь.

      Ты мертва.

      Ты мертва.

      Ты не спела.

      Солгала.

      Мне кажется, я перестаю трезво мыслить, когда читаю его песни. Мне хочется продолжения, но одновременно с тем мне хочется залезть в его голову и зашить ту рану в его мыслях, которая заставляет его писать нечто подобное.

      Жить, как нечто подобное. Верить в нечто подобное. Быть нечто подобным.

      – Нравится? – услышала я и почувствовала сильную боль в руке. Я дёрнулась, а потом увидела, как вниз упала сигарета, оставив на моей руке ожог. Ещё один. – Бумага нужна? Поройся в мусорке. Найдёшь что-нибудь.

      Я подняла голову, увидела парня на втором этаже, ехидно улыбающегося и достающего новую сигарету.

      – У тебя слишком мрачный и нестандартный текст. Такое может писать только… псих, – я улыбнулась, когда до меня дошло, что всё сходится, и развернулась к дому, желая поскорее лечь в кровать.

      – Все мы немного психи, малышка Молли.

      Я замерла на месте. Сердце упало в пятки. Паника вдруг сковала моё тело, и я перестала чувствовать, как капли мелкого дождя мочат мою голову.

      – Что ты сказал?

      – Что? А… Я сказал, что все мы психи.

      – Нет-нет, как ты меня назвал? – я повернулась к нему и нахмурила брови, а он непонимающе покачал головой.

      – Я не так забывчив, чтобы не помнить твоё имя, Эшли. Или тебе больше нравится Мотылёк?

      Нет, мне не могло показаться. Я точно услышала, что он назвал меня моим настоящим именем. Мне стоило бы перестать удивляться ещё после того, как он узнал про Мотылька, но этот скелет в шкафу не так ужасен, как все те, что он может найти, узнав моё настоящее имя.

      Парень ядовито улыбнулся, и я поняла, что мне не послышалось. Он всё знал. Всё, что хотел. Всё, что нельзя было. Всё…

      – Горьких сновидений тебе… Эшли, – сказал он и отошёл от окна вместе с сигаретой, но оставил мне привкус железа во рту и мысли, наполненные чернотой.

      Эшли. Я стала называть себя так после первого же переезда. Эшли Фрай. Не додумалась сменить и фамилию. Посчитала, что это будет лишним. Оказалось, что лишним было всё, что я сделала. Даже переезды не дали мне спрятаться от прошлого. В Сент-Пол я переехала только месяц назад и то из-за Марти, которого перевели сюда по работе. Я всё не перестаю думать о нашей