Место, где погиб зубр. Дин Фадин

хычинной, да нос высовывает разве что перекурить. Надо спросить у кого-нибудь из них.

      Я метнул глазами два острых копья: один в сторону проката “Вершина”, слева от нас, другой в сторону ближайшего нашего соседа – проката с незамысловатым названием “У Замира”.

      – А ты, смотрю, заинтересовался. А если реально кто-то просто пошутил?

      – Может и так быть, – согласился я с упоением поглощая горячий хычин с ароматным тягучим сыром. Только здесь я понимал, как любил на самом деле местную кухню. – И не так уж сильно я и заинтересовался. Но ты сам сказал, что даже, если кто-то и пошутил, то надрать бы ему задницу. Так вот – я с тобой согласен.

      Тим ухмыльнулся во все свои ровные и белоснежные и одобрительно хлопнул меня по плечу.

      Глава 7.

      Я снова спал гораздо дольше, чем хотел того, и очень из-за этого на себя злился. Правду сказать, просыпаться было и приятно, и не очень – Тим разбудил меня, сбросив с кровати в узкую щель между ней и стеной и бросил на меня сверху отчаянно дребезжащий мобильник. Звонила Настя.

      Я проснулся мгновенно. Да, привет. Нет, не разбудила. Да, все в силе. Подойди к прокату такому-то, найдешь его там-то. Хорошо, до встречи. Тим ухмылялся всю дорогу.

      Когда я начал быстро натягивать штаны, мгновенно почувствовал, чем я занимался весь вчерашний день. Все тело ныло, будто по нему прошелся каток. Я давно привык к этой боли – она всегда сопровождала второй, третий и четвертый день катания, а на пятый обычно начинала утихать. При этом совсем не имело значения, как плохо или хорошо ты катаешься – отвыкшее за лето от подобных физических нагрузок тело всегда жалобно стонало от подобных издевательств зимой. А я безжалостно день за днем каждый свой приезд снова тащил его не вершину и заставлял делать первый спуск, который действовал подобно сильному болеутоляющему так, что больше я не чувствовал никакого дискомфорта вплоть до самого вечера.

      В “Домбай-Ульген” сегодня был аншлаг, однако взгляд мгновенно выудил из этого озера особо интересующую меня рыбку. Рыбке Хаджи-Мурат по очереди выносил то одни ботинки, то другие, а, завидев нас с Тимом, поприветствовал, пожав руки. Моему спутнику он сразу же сказал:

      – Быстро переобувайся и проваливай, я нашел тебе клиентов на утро, они ждут уже давно.

      Ничегошеньки не изменило в положении дел вчерашнее происшествие – и я был этому рад. Тим сделал озадаченное лицо, которое вскоре сделалось испуганным.

      – Блин, я уже обещал вчера помочь этой прекрасной барышне, – кивнул он на смущенно улыбнувшуюся барышню. – Я совсем забыл сказать тебе об этом.

      – Ты говорил, вчера ей занимался Паша? – быстро спросил Хаджи-Мурат. Кто-то со всех сторон звал его по имени, заставляя выбирать, кому первому помочь. Этот мужчина имел стальные нервы и благородную добродушную натуру, и, как итог, никто не уходил из его проката обиженный невниманием к своей персоне или раздражением со стороны хозяина.

      Я ответил за Тима.

      – Да, но ей нужен квалифицированный инструктор…

      – Чушь, – отрезал Хаджи-Мурат, –