Место, где погиб зубр. Дин Фадин

вниз в одиночку.

      Я бы непременно успел на этот подъемник – в последнюю минуту или даже две. Но в горах уже начинало смеркаться и то, что я раньше отлично видел в маске, становилось теперь желтовато-серой пеленой. Я не заметил кочку еще на самом верху и, когда зарылся в нее задним кантом вместо того, чтобы въехать в нее боком и подпрыгнуть или амортизировать ногами, и, не успев даже сгруппироваться, я резко упал головой вниз по склону и покатился вниз на спине.

      Только воткнув доску в снег, я сумел наконец-то остановиться и перевести дыхание. Голову и копчик жгло огнем.

      Первым делом я, превозмогая боль и головокружение, отъехал в сторону с середины склона. Не сидеть и не лежать посередине – это было золотое правило, которое настолько глубоко впечаталось в мое сознание, что, казалось, останься я там, гора сама встала бы из-под меня и передвинулась на пару метров левее.

      Я опустился в снег и посидел с минуту, пока не прошла боль, однако прекрасно чувствовал, что все было цело. Что ж, первое падение в этом году. Я даже не предал ему особого значения – мне только было досадно от понимания, что ребят я уже не догоню, а, значит, мне придется спускаться вниз.

      Сидя у края трассы, в полуметре от крутого обрыва, огороженного хлипкой красной сеткой, я посмотрел вниз. Маленький поселочек, растекающийся по горам, уже взбирался потихонечку на их подножия. Едва различимые струйки дыма тянулись к светло-серому небу, которое казалось таким низким, словно скоро и вовсе рухнет вниз. Я сделал глубокий вдох, словно собирался втянуть ноздрями это небо и спасти поселок, встал на ноги и поехал в прокат.

      Глава 6.

      Когда я спустился, еще даже не стемнело полностью.

      Кроме Тима и Хаджи-Мурата в прокате не было никого. Я ожидал увидеть их, не покладающих рук в вечерней суете, но ошибся. Еще только ступив на порог, я почуял витавшее в воздухе липкое напряжение. Загорелое лицо хозяина, сидевшего за стойкой, было куда белее обычного, Тима тоже сидел мрачнее тучи. Они подняли на меня глаза и выдохнули – всего лишь я.

      – Что случилось? – спросил я и поставил доску у двери.

      Оба переглянулись. Решение было принято быстро, Тима подтвердил его сдержанным кивком. Хаджи-Мурат нехотя протянул мне какой-то листок бумаги с двумя линиями от сгиба.

      На листке было напечатано: “Зря вы отказались продавать эту лачугу”. Я покрутил листок в руках. Ни подписи отправителя, ни какого бы то ни было адреса… Только: “Хозяину “Д. – У.””. Хозяину проката “Домбай-Ульген”, названного в честь одной из окрестных вершин.

      – Что это? – задал я глупый вопрос.

      – Нашел на скамейке у входа, – угрюмо ответил Хаджи-Мурат. – В обычном файлике, ни конверта тебе, ничего.

      – В файл вложили это, – Тима взял лежащий на стойке и доселе успешно мной игнорируемый предмет и многозначительно покрутил его двумя пальцами. Спичка.

      Я опустился на раскладной стул напротив них, тупо вглядываясь в листок.

      – Угроза? – неуверенно спросил я.

      – Хорошо