Миазмы. Трактат о сопротивлении материалов. Флавиус Арделян

Долговязый парнишка, кожа да кости, оперся плечом о толстый ствол дерева.

      – Чего?

      – Непо, ты же умеешь лазить по деревьям?

      – Ну а кто ж не умеет?

      – Я, – соврала Лили.

      – А-а. Ну, ты девочка, это нормально. А у мальчишки оправданий нет.

      – Значит, умеешь – ты же мальчик.

      – Еще бы!

      – А ты не мог бы мне помочь?

      – Давай, говори.

      – Залезь на это дерево.

      – Вот это? – уточнил Непомук, хлопнув по коре. – За той тряпкой?

      – Да. И это не тряпка.

      – Вылетела из окна?

      – Ага.

      – А что это?

      – Шарф.

      – И что я получу взамен?

      «Знаю я, о чем ты думаешь, Непомук из Инфими…»

      – Поцелуй, – сказала девушка.

      Парнишка покраснел до ушей. Не тратя времени на раздумья, он в несколько прыжков оказался посреди кроны.

      – Где он? Я его больше не вижу.

      – Ближе ко мне.

      Непомук прижался грудью к ветке и стал по ней ползти, словно огромная жирная гусеница. Увидел шарф, потянулся к нему и застыл.

      – Но… как же он так улетел? Зацепился и завязался?

      – Непо, пожалуйста, помоги мне.

      У Непомука кровь отлила от лица; он сдался.

      – Да помогу я тебе, помогу. Но если твой папаша узнает…

      – Что узнает?

      – Что тебе кто-то оставляет подарочки.

      – А кто ему скажет?

      – Я-то откуда знаю?

      – Непо, здесь только ты, и только ты можешь ему рассказать. Но ты же меня не выдашь?

      – Ничего не знаю, – ответил парнишка и развязал шарф.

      Сжал его в руках, ощущая мягкую ткань; вещь была дорогой, слишком дорогой для него.

      – Спасибо, Непо! И еще кое-что… Однажды ты сам подаришь мне шарфик, и он будет самым красивым. Красивее, чем этот.

      Лили улыбнулась так проникновенно, что Непомуку, который ночевал в Инфими и работал в Прими, показалось, будто он увидел древнюю улыбку, которую с незапамятных времен передавали от матери к дочери, и которой нынче не было равных.

      – Да уж, точно, – сказал Непомук. – Но чтоб я сдох, если не привяжу его на самом верху, чтобы ты не добралась!

      Десятки раз она примеряла этот шарфик между прилавками, поднимала над головой и позволяла падать на плечи, нюхала и целовала, но теперь, сжимая алую ткань в кулаке, испытывала нечто новое, невиданное прежде; шарфик пропитался холодным вечерним ветром и источал прохладу. Она вдохнула его запах, и это оказался запах рынка, спрятавшийся в складках, рынка с его пряностями и копченостями, кальянами и ночными горшками, кровью и пылью. Она попыталась отыскать иной запах, след того, кто забрался на дерево и привязал шарфик к ветке, но ничто его не выдавало (это же был какой-то «он»?), он исчез без следа. Она расправила ткань, чтобы вновь ее скомкать, а потом опять расправить и скомкать еще раз. Легла на кровать. Кто бы это мог быть? Кто? Она закрыла глаза и вдохнула мир, спрятанный