Полуночный охотник. Мария Семёнова

подкручивать колки.

      – А еще слыхал я об одном скальде, – подсел к нему Дарри, – который дивной песней влюбил в себя дочь и жену одного конунга, и ему пришлось бежать со всех ног от гнева правителя, а также и от двух возлюбленных сразу… Уж не ты ли это был?

      Скальд загадочно улыбнулся, не говоря ни да ни нет, – лишь продолжал настраивать харпу.

      – Представь, у нас битва, надо срочно напускать туман в глаза врагу, а он колки крутит, – прошептал Крум.

      – Ты петь-то будешь или нет? – не выдержал Арнгрим.

      Снорри насупился, однако выпрямил спину, умостил харпу на колене, и пальцы его забегали по струнам.

      Под темными сводами зала поплыли стройные созвучия. И сразу озаренный свечами сумрак пиршественного чертога стал более торжественным, будто боги где-то встрепенулись и насторожили уши, готовясь насладиться пением, – ведь боги очень любят хорошую музыку! Из-за приоткрытой двери чертога незаметно, как им казалось, прислушивались стражники. А из дальней части зала, за ткаными завесами, долетел взволнованный шепоток служанок.

      – Вы чего тут бездельничаете, лентяйки? – раздался отдаленный голос Славуши.

      – Госпожа, там скальд…

      Супруга ярла выглянула в зал, прислушалась – и, тихо подойдя к столу, молча села на скамью рядом с мужем.

      Сыграв долгое, затейливое вступление, Снорри Молчаливый наконец запел. Голос разочаровывал – негромкий, несколько скрипучий, – однако опыт и навык в пении, несомненно, чувствовались. Даже Крум опустил насмешливо поднятую бровь и начал вдумчиво прислушиваться…

      И вскоре глаза всех троих полезли на лоб.

      – О чем он поет? – прошептал Арнгрим. – Это какое-то заклятие?

      – Понятия не имею, – отозвался Крум. – Если нас сейчас проберет понос, мы об этом узнаем… Одно непонятно, как ему с таким голосишкой удалось охмурить жену конунга, не говоря уж о дочке?

      – Тихо, я слушаю, – шикнул Дарри, наморщив лоб.

      – Ни слова не разобрать! – повторил Арнгрим, хмурясь. – О чем бы он ни пел, это явно не про меня!

      Наконец скальд закончил песнь, встал и поклонился.

      – Надеюсь, мое скромное искусство, воспевшее доблестного ярла и его подвиги, пришлось ему по вкусу!

      – Гм… Ну если это было воспевание подвигов, то конечно… Там были слова «окунь битвы»…

      – А также «владыка ратной гадюки», – добавил Крум. – Это все ты, брат.

      – Слыхал ли этот воин о кеннингах? – цедя слова через губу, спросил скальд.

      – Куда уж мне, – вздохнул Крум. – Я из всех песен знаю лишь «Конунг Олав Толстозадый отправляется в поход». Я даже многих слов не ведаю, что прозвучали в твоей хвалебной песне. Вот, например, «мечегромец»…

      – Это слово изобрел я, – вскинул голову Снорри Молчаливый. – А что не так?

      – Не-не… я просто завидую… Или вот «вой поля семги» – подразумевается пение скальда?

      Лицо Снорри начало наливаться краснотой.

      Арнгрим примиряюще поднял руку.

      – Уймись, Крум. Достойный