Байки старого зимовья. Георгий Павлович Баль

Заездками не дали ей по осени скатиться. Пару лет повторили. И все – вымер ключ. Ведь на нерест каждая рыба в свой ключ идет, к роднику, где родилась. Идет, чтобы дать жизнь новому поколению, продлить свой род. Врут ихтиологи, что у рыбы холодная кровь. Это у человека нет сердца, а вместо крови марганцовка пополам с китайским спиртом. Это человек не думает о своих потомках, не задумывается о том, что он оставит своим детям, внукам. А ленок не даром относится к красной рыбе. Красное. Красен. Прекрасная, благородная рыба, украшение рек Сибири, Забайкалья – вот только как сохранить эту красоту для наших правнуков?

      Странная рыба.

      Налим – единственный пресноводный представитель целого отдела рыб – бесколючих, к которому относится треска, навага и другое семейство – камбалы. Из последних. Впрочем, один вид, Flatessa flesus, встречается в Ладожском озере, в Неве, Висле, Северной Двине.

       Л.П. Сабанеев. «Рыбы России». Москва. 1892г.

      В Белоруссии, где я родился, вырос, где поймал первого в своей жизни окунька, испытывал я к этой рыбе не то что бы отвращение, а какое то предубеждение. Отец – заядлый рыболов, но по состоянию здоровья отдавался этой страсти только в летнее погожее время. А налим – странная рыба. Все у него не так, все наоборот. Солнышко светит, вода как зеркало отражает весело бегущие по небу белоснежные облака, веером рассыпалась по поверхности рыбья мелюзга, окунь-разбойник жирует на отмели. Только упокоится ясельная группа, стрелой подлетит жерех, ударит хвостом – от неожиданности сам вздрогнешь, подберет оглушенных рыбок и был таков. Рыбы же на Полесье столько, что порой прибрежные травы ходуном ходят. Стоят закидушки, сплавляется вниз по течению поплавок, время от времени перезабросишь удочку, когда минует он прикормленное место. Благодать. Чего только не приносили домой; лещи и язи, щуки и окунь, про плотву и верховку – говорить нечего, даже раки и те на удочку попадались, не было в улове нашем только налимов. Крест святой, но не помню я по детству не то что живого налима, а даже жареного или что бы ел уху из него. Вот только из того же детства – зарубкой в памяти, что питается он мертвечиной.

      Налим – падальщик. Проверить? Как? Налим не выставляет свою жизнь напоказ.

      Не суетится рыбьей мелочью у ног, не жирует на утренней зорьке. Охотится по ночам, как тать, тихой сапой медленно движется над дном, подкрадываясь к сонной рыбе. Даже приблизившись, не делает налим стремительного броска. Зачем? Раскрывается широкая пасть и потоком воды втягивается в нее не успевшая проснуться жертва.

      Первого налима поймал я в Якутии. Брезгливо снял его с крючка закидушки, бросил в кан. Попытался вытереть слизь с рук тряпкой, не тут то было, пришлось полоскать их в ледяной только вскрывшейся майской реке. Подошел Михаил – друг, сосед, товарищ по таежным скитаниям, удовлетворенно глянул на почти килограммовую рыбку.