Байки старого зимовья. Георгий Павлович Баль

скажете, для килограммовой рыбки, а кит на планктоне тонны тянет. Не пропустит он мимо себя ни лягушонка, ни мышонка, но уж больно редко они попадаются.

      На малых речках, где в поисках рыбы пройдешь по заросшим берегам не один километр, лучше всего обычная удочка, не китайская длинная и хлипкая, а наша российская пятиметровая, с более жестким хлыстиком, дающим уверенную подсечку. Ёще лучше двуручный металлический спиннинг, выпускались такие в советские времена, оснащенный легкой проводочной катушкой. Клюет ленок и на червя и на мушку обманку, сложнее его найти. Еще не сошел брачный наряд, которым не возможно не любоваться, когда он отчаянно бьется на берегу, не понимая, что случилось, не желая смириться с потерей свободы, делает его не видимым на фоне галечного дна. С обрыва видны только легкие полупрозрачные тени, вот одна заскользила к струе впадающей с переката, сверкнула радужной вспышкой в солнечном луче, ухватила паута и снова то ли травы шевелятся на дне улова, то ли солнышко играет бликами волн.

      Лето. Отцвела медовым пьянящим ароматом черемуха и вот уже на пригорках, по солнцепекам появилась первая земляника, осыпается с неосторожно затронутого куста жимолость. Межень. Забился в глубокие норы под обрывистыми берегами налим. Дополз и он в горные реки, не захотел оставаться в низовьях. Нет у него харьюзовой прыти, ленковой силы, за то на хитрости горазд. Потрошил их на уху и часто находил в чреве приличного размера голыши. Вроде не курица, да и желудок такой, что миллиметровой толщины крючки переваривает, зачем ему камень? Однажды на перекате увидел; извивается змеей вдоль берега, течение плоскую морду прижимает вниз, не плывет – ползет между камнями, а камушек брюху не дает оторваться от дна. То-то оно у него белое – вышаркалось. Межень. В летние жары только короткой ночью, да на утренней зорьке соблазнится рыба приманкой. Стоит ленок за камнем в глубокой яме, где родник омывает его кристальной холодной водой, а на перекате она как парное молоко – цветет. Тонкая нитевидная зелень покрывает камни, делает их скользкими, ненадежными. И ничем не заинтересовать в это время ленка. Ни вертким червячком, моренном во мхах, ни крупным желто полосатым оводом, про искусственные приманки и говорить не приходится. Легкая блесенка, крутящийся лепесток, стукнула его в бок, едва морду не оцарапала, а он отодвинулся чуть в сторону и стоит прекрасной, недосягаемой мечтой.

      Горит на берегу костер. Месяц запутался в темной кроне листвиницы. Упала гуттаперчевая мышь в воду. Вначале видно как она кувыркается на волнах, потом сплавясь ниже теряется из виду на глади плеса. Медленно подтягиваю ее вдоль струи. Всплеск. По лесе передается мягкий дар, это ленок играет – топит мыша. Мгновение и леса рванула удилище из рук, загудела туго натянутой струной. Отчаянно борется ленок, тянет в глубь и вдруг, выскочил на поверхность, прошелся колесом по лунной дорожке, пытаясь вытряхнуть из пасти острые жала тройника и снова в глубину. Устал, спокойно