Байки старого зимовья. Георгий Павлович Баль

а кому теща. Что-то ты не очень переживала, когда родного мужа к пьяницам, к проституткам, мать твоя, спровадила.

      Ну моя дурнинда сразу переключилась на другое.

      – К каким проституткам?

      Ну и понеслось; я и бабник и эгоист и прочая и прочая. Про маму уже забыла. Она то забыла, а теща на всю оставшуюся жизнь запомнила. В город вслед за нами перебралась, и глаз не кажет. Меня на улице увидит, на другую сторону перебегает. Чует стерва, я за неё живую добровольно срок оттянул, а за мертвую – за честь почту. Да по нынешним временам суд присяжных оправдает, а если у прокурора тещу грохну (у него еще стервознее), так и грамоту от губернатора дадут.

      Утренним инеем похрустывала под ногами трава. Потускнели в утреннем свете угли. Два котелка братались над костром, готовились вскипеть. Пролетела последняя в этом году осенняя ночь. Вроде бы, что такое неделя? Но сентябрь в Сибири – есть сентябрь, еще пару дней и полетят белые мухи. Разойдутся сегодня наши тропы и заметет их снегами. А город – это город, пробежишь по улице в морозном тумане мимо знакомого и узнаешь его; в пыжиковой шапке, китайском пуховике и мохеровом шарфе по самые ноздри. И привет не передашь через его тещу. Она меня очень любит, ну прямо, как бацилла – антибиотик. Вот только бежать нам друг от друга некуда. Работа есть работа.

      Ленок.

       Ленок, пресноводная рыба сем. лососей.

      Длиной до 70 см, весит до 8 кг.

       Обитает в реках Зап. Кореи, в России в озерах и реках Сибири (от Оби до

       Колымы) и Д. Востока. Объект промысла.

       Советский Энциклопедический словарь.

      Студена мартовская ночь. Черное бездонное небо опрокинулось чашей усыпанной мириадами золотых искр-созвездий. Мир спит, только изредка морозно потрескивают во сне деревья. Разорвав тишину громом артиллерийского раската, пролегла по плесу, подобно молнии острая, граненая трещина. Тяжелый, почти двухметровый лёд, под собственным весом опускаясь, ломается, заполняет пустоты после ушедшей воды, и вновь давит на нее всей своей массой. Родники угасли. Перекаты промерзли до самого дна. Засыпает вода, становится тягучей, тяжелой. Трудно в это время рыбешке, и даже ненормальный налим, играющий свои свадьбы в крещенские морозы, потерял аппетит.

      Тугой волной эхо раската прошлось по галечному дну. Толкнуло в бок полусонного тайменя, который, приоткрыв зубастую пасть, словно зевнув, сдвинулся в глубину омута, где ил толстым одеялом укрывал ротанов-головешек. Испуганно метнулся ленок, испугав стайку дремлющих гольянов. А над миром тишина бескрайней зимней ночи…

      Алым пламенем полыхнуло облачко и исчезло в лучах восходящего солнца. Брея сосенки на вершинах сопок, светило заиграло алмазами закуржавевшего инея и вмиг потемнели листвянки, зарозовел краснотал, легким золотом зашумел под проснувшимся ветерком прошлогодний травостой. Кап. Щелк. Цзинь. Тук-стук-тук… Синица. Капель. Желна. Просыпается мир. А светило-ярило все яростнее. И вот уже первый робкий ручеек с высокого яра соскользнул, дотянулся до трещины, нырнул, спрятался, как ребенок, прижавшись к матери.