Пляска демонов. Денис Некрасов

подумал Френсис, – а ведь она, так же как и я, любила прекрасную Францию, но ей так и не довелось её снова увидеть. А если та же судьба ожидает и меня»? С этими нехорошими предчувствиями Френсис вступил в свои владения, усыпанные мертвой листвой. Здесь, в 300 милях от Лондона, золотая осень уже закончилась, все листья давно облетели, и деревья стояли теперь, будто средневековая стража, ожесточенно наставив на чужаков свои голые пики.

      Френсис прошел в бывший братский корпус, теперь обветшалый, поросший кое-где плющом, и везде – лишайником и мхом, служивший для Максвеллов жилым домом. Навстречу молодому лорду с услужливой поспешностью выбежали экономка и мажордом – муж с женой, – жившие в Дандренане еще со времен леди Маргариты Хатчинсон-Максвелл, бабушки Френсиса, которую он почти не помнил.

      За ужином лорду Дандренана прислуживал мажордом, тогда как его жена – Маргарет – занималась на кухне, готовя для Френсиса филе херлинга. Дункан – так звали мажордома – пытался расспрашивать баронета о его планах, стоя над душою, но Френсис грубо стукнул кулаком по столу:

      – Отстань, Дункан, дай поесть спокойно!

      Дункан, совсем не обиженной, поскольку уже привык к феодальной манере обращения Максвеллов со своими вассалами, отошел, встал в дверях, откуда можно было видеть и кухню, и господина. Если бы Френсис предупредил о своем приезде, успели бы найти колокольчик, которым летом господа призывали слуг для перемены блюд, тогда бы не пришлось следить за тем, с какой быстротой благородный лорд поедает все, что ему подавалось, и не от того, что у него был хороший аппетит, наоборот, от того, что ему хотелось побыстрее закончить с нудной процедурой приема пищи. Вообще вся жизнь Френсиса Максвелла подчинялась сознанию долгу – не перед королевой или Империей, но перед папой, мамой, своим родом и собственной честью. Во всем остальном, что лежало за пределами этих понятий, он мог быть совершеннейшим самодуром. Он мог бы заморить себя голодом, если бы не сознание того, как горько будет его матушке. А потому с обреченным вздохом приходилось есть каждый день и в день по несколько раз. Хорошо если два, а то ведь часто бывало и три. Очевидно, Англия была счастливейшей страной на свете – в ней дети из благородных семей были настолько сыты, что хотели бы поголодать.

      В силу той быстроты, с которой Френсис без аппетита закончил свой ужин, Дункан так и не успел воспользоваться своим правом феодального слуги и, с упрямством преодолевая грубость лорда, выяснить у него цель визита в Дандренан накануне зимы. Зато после ужина Френсис обосновался в кабинете – он не назывался кабинетом отца или матери, но был кабинетом всей семьи, поэтому молодой лорд совсем не испытывал никакой гордости от того, что самостоятельно вершит в нём дела, – так вот, обосновавшись здесь, Френсис пригласил обоих слуг и без специальной напыщенности и многозначительности сказал:

      – Мы решили заложить имение…. – Френсис взглянул на старых слуг.

      – Оно