Пляска демонов. Денис Некрасов

Хэриса и леди Кэтрин Кеннеди, в свою очередь принял титул лорда Хэриса. В силу майората нынешний владелец Дандренана был жестко ограничен в правах распоряжения, включая отчуждение, поскольку по тогдашним английским законам, охранявшим устои буржуазного общества, а вовсе не интересы личности, включая права частной собственности, в случае бездетной смерти Франсуа, Дандренан в нераздельном виде должен был отойти к кузенам сэра Арчибальда, сыновьям его покойного дяди Алана Максвелла, баронета. А что делать с имуществом, которое нельзя продать? Только заложить. И то даже не сам манор, а доходы будущих периодов.

      В утро отъезда в Лондоне шел мерзкий дождь, и весь город был погружен в тягучий туман, из-за которого всё зловоние гниющих на улицах нечистот, весь чад дымящих паровозов, фабрик и печных труб, одним словом весь тлетворный смрад английской столицы копошился у самой земли и с отталкивающей отчетливостью бил прямо в нежный носик Франсуа. Мама проводила его на вокзал и поцеловала в дорогу, оставив на щеке юноши следы вызывающей кроваво-красной помады, к которой она имела пристрастие. Завтра сама леди Аделаида отправлялась в Швейцарию готовить тылы для отступления, ведь Максвеллы не хотели повторить ошибок капитана Байрона, отца великого поэта Шотландии.

      Как нетрудно догадаться по стилю Максвеллов – отказ от изысканной роскоши, но не от комфорта – Франсуа ехал в вагоне первого класса поезда Лондон-Ливерпуль-Глазго. Всю дорогу он просидел у окна в меланхолической задумчивости, однако когда рядом с ним, или напротив, оказывались попутчики – не важно – мужчины, женщины, молодые или средних лет – он каждый раз напускал на себя такой отстраненно-неприступный вид, так напряженно приосанивался, что никто не решался побеспокоить его. Именно это и было нужно юному скучающему лорду. На душе у него было так грустно от расставания с папой и мамой, а все мысли были так заняты предстоящим делом, что ему совсем не хотелось с кем-то общаться или думать о чем-то ином, более веселом и радостном, никоим образом не хотелось отвлечься. Его нисколько не восхищала даже картина золотой осени за окном поезда и трогательные английские пейзажи с безобидными овечками, ненасытно пожравшими в свое время английских крестьян.

      Наконец проехали Гретну – пограничную станцию между английским Камберлендом и Нижней Шотландией. На следующей станции – в Локерби – Френсис должен был делать пересадку на поезд до Дамфриса. Пока он ждал поезда, его успели оскорбить – какой-то дурно воспитанный ребенок спросил у своей гувернантки, тыча пальцем по направлению Френсиса:

      – А это кто – дядя или тётя?

      Френсис отлично расслышал вопрос, но сделал вид, что вовсе ничего не слышал, отвернулся, но не покраснел, а скорее побледнел от гнева. Подобные вопросы он часто слышал в свой адрес, и они его ужасно бесили, так же как и юношеский пушок на лице. Дело было даже не в том, что он считал свою принадлежность к мужскому полу вполне очевидной и не нуждающейся