Последний выстрел Солтмурада. Александр Никонов

умещалась на старой тумбочке вместе с электроплиткой и кухонным «гарнитуром», сколоченным из досок соседом-умельцем.

      В городской больнице, где прежде работал Меркулов, платили такие крохи и так редко, что он забыл запах денег. Иногда выручали друзья, посылавшие к нему на «пластику» ожиревших, молодящихся дам, которым во что бы то ни стало необходимо было приподнять обвислую грудь, согнать с лица и шеи дряблость или убрать вислую задницу. За возвращение молодости дамы денег не жалели, но это было так редко и непостоянно, что эти дары почти не оказывали никакого влияния на семейный бюджет.

      Жилье Меркуловы меняли часто, наездились так, что впору было писать роман «Крыша», который, будь он написан, получил бы Нобелевскую премию. Выручили их его и Людкины родители, которые, насмотревшись на мытарства своих детей, общими усилиями наскребли в своих сусеках денежный колобок на покупку малосемейки. На новоселье родители сказали, что этот «помогон» в десять квадратов и есть их стартовая площадка, с которой их семейная ракета должна вывести счастливую семью в сказочный космос жизни.

      Меркуловы понимали, что даже за этот чулан они по гроб жизни обязаны своим старикам. Родители Людмилы жили здесь же, в городе, работали: он – на заводе, она – в пекарне, а оно, их четырнадцатилетнее чадо, сосало из них кровь, деньги и покой. А Людкин брат был большой мастер потрепать нервы, в свои годы он уже три раза попадал в милицию, откуда его вызволяли с помощью откупных. Да и жизненные запросы чада оказались не по годам большими: жвачкой он не довольствовался, ему нужен был «прикид», а не просто одежда, «зелень», а не какой-то деревянный рубль, музыкальный центр, а не замызганный магнитофон.

      Меркуловы-старшие жили в деревне, в восьмидесяти километрах от областного центра, держали скотину, лелеяли свои двадцать соток и иногда подкидывали молодым мясца, овощей и фруктов, хотя поднимали еще троих. Это было все, чем они могли помочь сыну с невесткой и единственному внучку.

      Сынок по имени Степан, чудо четырех лет от роду, был единственной отрадой в жизни Меркуловых. Не по годам смышленый Степашка вносил в их однообразное существование цементирующую силу семьи, уют, тепло, доброту, нежность и надежду.

      Меркулов работал уже в госпитале, когда на Кавказе снова стали погромыхивать военные громы. Еще мудрый Чехов писал, что если на стене висит ружье, оно обязательно когда-то выстрелит. А когда в руках находятся десятки тысяч автоматов и пулеметов, даже холодным оно начинает жечь руки и распалять воображение предстоящими победами. Чеченские боевики и международный сброд, нашедший теплый приют на Кавказе, начали священный поход на Дагестан: если Россию не отгрызли, так хоть прикаспийский краешек от нее отхватим. А горы здесь – наша вотчина, пусть попробуют сунуться сюда русские!

      Пороховая гарь заволокла всю Россию. Взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске посеяли панику и страх, а властей заставили задуматься, какого же зверя