Последний выстрел Солтмурада. Александр Никонов

улыбается и говорит: «Ничего, командир, я выдержу». Вобщем, кувалда-парень.

      Меркулов вздохнул:

      – Да уж! Ты лучше скажи – паровой молот! Это просто чудо, что он не взорвался по дороге.

      Собралось высокое начальство. Совещались недолго. Комполка посмотрел в глаза Меркулову:

      – Вот что, капитан, приказать я тебе не вправе, сам понимаешь. Везти бедолагу тоже опасно. Могу вызвать из округа…

      – Не надо давить на психику, товарищ полковник, я же понимаю, что один, что другой – все равно придется рисковать. Не взрывать же парня. Только мне в помощь нужен сапер, опытный сапер. И бронежилет. Своего у меня нет. Ну а руки… – Он повертел перед своими глазами руками. – А на руки бронеперчатки еще не придумали. Рискнем.

      Бойца прямо на носилках уложили на операционный стол. Анастезиолог усыпил парня, а Леночка приготовилась ассистировать. Меркулов строго посмотрел на окруживших его помощников, смахивающих со своих лиц пот, и крикнул:

      – А ну, вон отсюда! Все! И подальше!

      Когда из палатки всех словно сдуло ветром, он взглянул на прапорщика-сапера и, увидев его спокойное лицо, вздохнул:

      – Ну, начнем что ли, коллега.

      Тот лишь усмехнулся в ответ, осторожно сдвинул бронежилет, открыв рану. Головка гранаты торчала из плоти, напоминая белый глаз. Меркулов взял в руки скальпель.

      – Ты верующий, прапорщик? – спросил он.

      – А что?

      – Да что-то помолиться хочется.

      – Ну, так молись, это работе не помеха, – прогудел сапер густым басом.

      Меркулов отметил, как сапер назвал свое опасное дело работой, и сразу его зауважал. Разрез. Тампон. Еще разрез. Еще тампон. В одно мгновение ему показалось, что граната шевельнулась, и Меркулов почувствовал, как по его телу заструился холодный пот. Он смахнул его с лица. Разрез. Тампон. Сапер молча смотрел на его работу, а потом сделал маску гамадрила и решительно отодвинул Меркулова.

      – Ну, все, Пирогов. Теперь моя работа.

      Сапер накрыл рану бронежилетом, подсунул под него левую руку в медицинской перчатке и долго и осторожно начал что-то там делать. Меркулов с мстительным удовлетворением отметил, что и у прапора нервы не железные. Сначала лицо его покраснело, а потом покрылось крупными каплями влаги. Меркулов обтер ему лицо салфеткой.

      – Не поддается, сволочь, – процедил сквозь зубы «коллега». – Но шеволится.

      Зато Меркулов почувствовал, как на его голове «шеволятся» волосы. Вот сапер просунул под бронежилет вторую руку и дернулся всем телом. Внутри что-то чавкнуло, и на лице сапера нарисовалась кривоватая улыбка.

      – Родненькая ты моя, – прошептал он, – наконец-то я тебя обнял. Ах ты, дорогуша!

      Он поднял руки вместе с броником и осторожно понес свой «дорогой» груз к выходу. Меркулов предупредительно распахнул полог палатки. Сапер отошел подальше от лагеря, огляделся вокруг, выпустил гранату из рук в пропасть и упал. Через несколько секунд прогремел взрыв.

      Разминированного раненого уже