Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 2. Яна Анатольевна Седова

называя меня клеветником всей России».

      Уйти от насмешек было некуда. Он лежал без сна с закрытыми глазами и ждал рассвета, слушая, как жандармы пытаются получить сведения от его спутника – крестьянина Нестора. Тот, однако, отказался доносить на своего покровителя.

      До утра агенты полиции и газет дежурили на вокзале, следя за бедным священником. Когда рассвело, он в сопровождении Нестора отправился к архиерейскому дому под эскортом все той же компании: «…за нами гужом посыпали сыщики, жандармы и газетные собаки». Дойдя до места назначения, о. Илиодор обернулся к ним и пригрозил пожаловаться Государю Императору. Эскорт мгновенно исчез.

      Преосвященный Парфений, лишь накануне прибывший в Тулу из Москвы для встречи с о. Илиодором, принял гостя «особенно отечески ласково». «Меня пригласил в свои покои и Нестора послал в людскую и приказал его как можно получше накормить». Владыка немедленно сообщил митрополиту Антонию и обер-прокурору о приезде священника, который-де «настроен благодушно, горит желанием служить Новосильскому монастырю».

      Это была родительская суббота, и с разрешения архиерея о. Илиодор тут же совершил панихиду. Затем служил в Туле еще трижды – в субботу всенощное бдение, а в воскресенье вместе с преосвященным Литургию и вечерню. За четыре службы произнес четыре проповеди – «не без свойственной ему резкости, но на слушателей в общем произвел хорошее впечатление», – докладывал в Синод еп. Парфений. Одна «разодетая дама» даже громко выразила свой восторг, на что проповедник потом сетовал: «эта дама только похвалила, а исполнять не будет». Вечером о. Илиодор избрал темой своей проповеди «великого богохульника и развратителя земли русской графа Л.Н. Толстого» – о чем же еще говорить возле Ясной Поляны! «Должно быть, проповедь моя понравилась, потому что когда я вышел из храма, то народ бежал за мной толпами, чтобы получить от меня благословение». Впрочем, корреспонденты либеральных газет сообщали, что «слушатели отнеслись к Илиодору как к маньяку и истерику», говоря, что «так кричат только на сцене»

      Вообще богослужения, совершавшиеся знаменитым священником в Туле, привлекли очень много людей, как простонародья, так и интеллигенции. К радости о. Илиодора, и те, и другие охотно подходили к нему под благословение.

      Но больше всего он был изумлен, когда то же самое не постеснялся сделать губернатор Д. Б. Кобеко. «Вы понимаете ли, – писал о. Илиодор, – сам тульский губернатор поцеловал у меня руку. … В Саратове и Царицыне власти мне руки не целовали». Вероятно, Кобеко опасался, как бы знаменитый проповедник не отправил и его доить коров вслед за бывшим саратовским губернатором. Как, оказывается, легко было найти с о. Илиодором общий язык! Гр. Татищев мобилизовал весь доступный ему полицейско-бюрократический аппарат для войны с несчастным монахом, а тульский губернатор обезоружил его одним-единственным жестом.

      Впрочем, благочестивый маневр Кобеко не обманул о. Илиодора. Он понял: «губернатор поцеловал мне руку не из уважения, а просто