Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 2. Яна Анатольевна Седова

в Царицыне. Известил жандармов. Со слов полк. Семигановского, его узник «заявил, что он уморит себя голодной смертью». Впоследствии сам о. Илиодор объяснял свое решение, во-первых, горем, а во-вторых, боязнью быть отравленным: «Перевод мой в Новосиль, по слухам, стоит полтора миллиона рублей, а за такие деньги можно не только в Новосиль отправить, а куда-нибудь подальше – например, на тот свет». После ареста он готов был ожидать от жандармов чего угодно. Но телеграмма исповедовавшего его о. Вилкова выдает более глубокую подоплеку строгого поста. К тому же Володимеров телеграфировал Родионову: «О. Илиодор захвачен в пути на ст. Иловля и вновь решил не пить, не есть, пока вагон, его везущий, не будет доставлен в Царицын». А это и есть сущность клятвы, данной священником еще в воскресенье.

      По словам полк. Семигановского, о. Илиодор «действительно все время лежал в своем купе и ничего не ел до гор. Сердобска». Видно, ждал скорой смерти, раз поспешил причаститься и даже расстался с шубой – в феврале-то месяце!

      «Хотя ехали мы быстро, но дорога казалась мне необычайно долгой, – вспоминал о. Илиодор. – Я стал обдумывать свое положение.

      Припомнились мне некоторые газетные публицисты, которые доказывали, что на Руси Православная Церковь играет служебную роль, что это есть … орудие для воздействия на народ в руках правящих лиц. Эти последние доказывали обратное. Церковь совершенно свободна, говорили они, никто не посягает на ее внутреннее устроение, не стесняет ее в способах воздействия на ее пасомых, как уверяло и наше правительство.

      Но вот настало великое царицынское дело и заставило силу имущих открыть свои карты.

      Теперь воочию все увидели, что все уверения поработителей Церкви не имеют под собой почвы.

      Где же свобода церкви, когда крест проповедника выбивается у него из рук, звук его проповедующего голоса заглушается лязгом шпор и сам проповедник становится предметом бесцеремонного издевательства и насмеяния над его личностью.

      В таких думах проходила моя дорога».

      Эти мысли о. Илиодор высказывал и ранее, но теперь обстановка особенно располагала к ним.

      Ввиду отсутствия отопления прочие пассажиры вагона сидели в шубах. О. Михаил и Володимеров поневоле присоединились к посту своего спутника: «Батюшка Илиодор не ел и не пил, и нам было совестно есть».

      От Поворина поезд двинулся в сторону Тулы до Козлова (ныне Мичуринск), где простоял всю ночь. Здесь наконец-то прицепили отопление, но задержка была вызвана другой причиной. Вероятно, ждали Харламова, который, получив в пути известие об аресте иеромонаха, поспешил вернуться назад.

      Любопытно утверждение газет, что на ст. Козлов иеромонах будет передан «другому начальству» для доставления в Петербург. Возможно, этим «другим начальством» и был Харламов.

      Приехав в Козлов, вице-директор перебрался в поезд Семигановского, что было отмечено пленниками. Но оказалось, что ни Харламов, ни жандармы не знают дальнейший маршрут.

      – Куда