Двойная шутка.

дернулся.

      – Старая добрая зеленка, – улыбнулась она (улыбка вспыхнула и в ее глазах) и отпустила его руку. – Будьте впредь осторожнее в дороге.

      – Постараюсь, – Филипп тоже улыбнулся, несмело и искательно, но она уже смотрела на что-то другое.

      – Любите балет? – Она кивнула на ноутбук. Филипп забыл нажать на «стоп». Девушка в белом буквально порхала над сценой, а вокруг кружились ее коллеги.

      – Просто смотрю, – он тоже глянул на экран. – И как они это делают? Ведь есть же гравитация.

      – Наверно, они о ней не думают, – предположила гостья.

      – Но как?

      – Все просто: надо всего лишь забыть о том, что ты человек, – она так сказала, будто это и в самом деле просто.

      – И все? – с подозрением спросил Филипп.

      – И все, – она многообещающе улыбнулась и вдруг тут же на месте закрутила фуэте – просто так, без музыки. То есть музыка, наверно, где-то звучала, просто Филипп не слышал.

      Он смотрел во все глаза: три, четыре… двадцать девять, тридцать… Она в прямом смысле отрывалась от земли. На счете тридцать ее бежевые носки как будто уже не касались пола.

      – Браво, – сказал Филипп, когда она, присев, легко поклонилась.

      – И лучше надеть обувь с каблуками, чтобы отталкиваться при кружении. Главное – держать баланс.

      – Думаю, тут я необучаем.

      – Никто еще ничему не научился, просто глядя на экран, – заметила она.

      – Что же делать? – растерянно спросил Филипп.

      – Только практика! Человечество за века не придумало ничего лучше.

      Она первая протянула ему руку, как будто не замечая его изъяна. Из ноутбука доносились уже звуки вальса, и какие-то леди и джентльмены в старинных нарядах кружились по комнате, освещенной свечами, и, кажется, не знали слов «устать», «упасть» и «наступить на ногу».

      – Я не могу, – покачал головой Фил, – видите ли, я…

      – Слушайте музыку, отдайтесь стихии танца, почувствуйте свое тело, – говорила она вдохновленно. – Когда вы плывете или любите женщину, вы же не заморачиваетесь со счетом раз-два-три!

      – Признаться, я асексуал, – вырвалось у Филиппа. Ее глаза осветились улыбкой, но тут же она посерьезнела.

      – Так, что тут у нас, – она положила ладонь ему на грудь. – Ага, властная мама, школа, одиночество, травмы… Ну, при таком раскладе еще хорошо, что вы не стали маньяком из подворотни… О, сколько же у вас тут защит!

      – Откуда вы знаете про маму? – спросил сбитый с толку Филипп.

      – Я дополнительно училась на психолога, – сообщила она. – Да и у вас все на лбу написано. Ну же, сделайте шаг!

      Фил, машинально шагнув к ней, неловко наступил ей на ногу, она оступилась, и они, не успев удержать равновесие, вместе упали на пол. Точнее, на книжную кучу. Книги теперь были повсюду – тонкие, толстые, старые, новые, и Филиппу даже показалось, что мелькнула одна под названием «Романтическая история танца».

      – О, как неловко, – она оказалась сверху. И не успел Фил извиниться, добавила неуловимо изменившимся голосом: – На