Сказания о недосказанном. Том III. Николай Иванович Голобоков

стеклом, он её очень любит …так, там, поливают, как одним выстрелом снизал сразу трёх зайцев, а тот молодой спрашивает, когда же ты успевал перезарядить, а трепло…да когда? Не до заряжания было, убегут.

      А тут. Натура. Живые охотники и события…

      Так они в этот день – вечер не смогли больше сидеть в засаде, где пасутся иногда на Кубани, в плавнях и кукурузных колхозных полях дикие вепри, которые совсем не блещут юмором…

      И, тогда, при встрече с ними, иногда, приключается медвежья болезнь, но никто об этом не хвастает. Говорят, что она, эта хворь только от медведей переходит на медвежатников.

      А сегодняяа!

      Смех стёр все охотничьи потуги.

      И вот Колдунья

      Отходила она тяжело. Невыносимо тяжело. Родственники разбежались. Разъехались. Приходила лишь соседка, которая могла это сносить. Переносить такие тяготы бытия и хоть чем – то помочь. Приносила ей воды, и быстро уходила, закрыв двери на крепкий засов.

      Из дома её потом кое – как вытащили и закрыли в пустовавшем погребе, где одна стена была, известняк, скала, а вторая на бетоне кладка – каменные, бутовые, бетонные стены, и совсем невысокая железом обитая дверь. Дома она всё перекрошила – мебель, окна. И…и, даже, потолок.

      В последний путь увезли быстрым ходом, без процессии и людей. Опустили. Бросили. Гроб сорвался, стукнулся гулко на дне могилы. Пошли потом какие – то страшные звуки. Тогда быстро закопали. Слышали их и потом.

      На поминки никто не пришёл. Не было даже, ни соседей, ни родственников.

      Стол остался накрытым.

      Даже признанная народом пьянь несусветная, деревенская, побоялись, Никого.

      … Вечер.

      Зима.

      Снег тёмно фиолетовый.

      Редкие огоньки в горах.

      Огромная лохматая морда лезет в забор. Трещат ломаемые кем – то доски. Тявкает отчаянным, громким, громовым лаем…

      Потом закричала.

      Закричала, каким – то диким потусторонним человеческим голосом. Противно. Противоестественно.

      Жутко.

      Замолчало. Снова крик. Гавкнуло громом.

      Эхо в горах, в огромных скалах, трижды отозвалось, простонало…

      И.

      Из глубины преисподней…

      Снова закричало, как человек.

      Как загнанный волк, как шакал в капкане отчаянно и бесконечно…

      Вчера похоронили колдунью.

      Весёлая тризна

      Загадочная русская душа. Сколько сказано, но ещё больше будет спето песен, об этой самой загадочной душе…

      … Гости собрались как – то быстро – шустро и никто не заметил, как рабочий день перешёл в праздник. Правда, была суббота и не в России – матушке, у северных соседей, теперь уже братьев.

      Финны, в этой компании хорошо владели нашей русской словесностью, матерились редко, но тоже по – нашему. И без акцента, будто своих слов мало для более точного и резкого резюме. Оказалось, что все они были теперь финны, но русские.

      Те, которые занимались – работали, керамисты, даже не стали переодеваться