Полет в Эгвекинот. Полина Михайловна Разницина

только моя Яна. Она, как герой-партизан из фильма про войну, тащила на себе своего не сильно дальновидного, подбитого на обе ноги и с пеленок больного на голову товарища. Мимо нас свистели птицы, об асфальт взрывались сосульки, синее небо заволакивали зеленые почки готовящихся к новой жизни растений. Под ногами хрустел лед. Каждый шаг Яна рисковала взлететь на воздух вместе со мной…

      – Оставь меня…

      – Чего?

      – Говорю, оставь меня, дура, я сама!

      – Но ты же идти не можешь…

      – Все я могу! – сказала и тут же навернулась. Благо, ни одна нога не пострадала и гипс уцелел, но зато теперь, к прочим радостям жизни, добавилась больная попа.

      Неподалеку обнаружилась скамейка. Я «нехотя» поддалась на Янины уговоры и осталась ждать ее там. Минуты через три она вернулась с парой бутербродов.

      – Давай поедим и пойдем.

      – Ладно. Но ты понимаешь, что, если бы захотела, я бы дошла вместе с тобой, я просто не захотела.

      – Конечно, понимаю.

      На допы мы не успели.

      Глава 13. Николай Васильевич меняет профессию, или до чего доводит биология

      «Яша, не волнуйся:

      Он с тобой -

      Сердце успокой:

      Он всегда с тобой…»

      Почти группа «Секрет»

      В конце девятого класса началась активная подготовка к переводным экзаменам. Гипс сняли, и теперь я бодро бегала на своих двоих. Нога «вела себя странно», но мне не хотелось акцентировать на этом внимание, чтобы «не нервировать маму». Здоровье детей всегда было для нее больной темой, и я ясно видела тридцатилетнюю себя, каждое утро начинающую с «перекатывания мячика стопой» под пристальным родительским взглядом. Нога болела при неловком шаге, то и дело пыталась подвернуться и бегать отказывалась. «Клин клином вышибают!» – решила я: «Не хватало, чтобы конечности начали указывать, как мне жить и что мне делать!» Травматолог, снимавший гипс, прочитал длинную лекцию о ношении эластичных бинтов, отсутствии активности ближайшие N миллионов лет, советовал какие-то упражнения…

      – Ну, что сказали? – спросила мама, когда я вышла из кабинета врача.

      – Что сказали – то сказали. Хорошо все! Осложнений нет!

      Ложь не спасла. Мама то и дело пыталась заставить меня «повставать на носочки», «пяткой покрутить мячик», запрещала бегать, дышать и жить. Умирать не хотелось. К тому же за моими плечами, помимо десятка шрамов, из которых лишь один зашивали в травмпункте и то потому, что аргумент «само пройдет», видимо, не вязался с торчащей наружу костью, уже был перелом левой ноги, носа, а также многочисленные шины на всех частях меня, из-за чего я чувствовала себя необыкновенно опытной в вопросе травмированности и способной разобраться самостоятельно.

      Тем более бегать хотелось. За время «костылевой» жизни я лишний раз убедилась, что больше всего на свете люблю свои ноги и никакие руки их не заменят. То, что я снова могла ходить, и было счастье.

      Меня интересовало многое, но только не учеба. И если уж я не парилась из-за математики, то загружать голову глупостями вроде биологии не собиралась