Полет в Эгвекинот. Полина Михайловна Разницина

еще! Я что на идиота похож?!

      – Ты кого идиотом назвал! – зашипел Алеша.

      – Что у вас там опять? – донеслось из-за двери, и в кабинет вошла Ирина Васильевна, неся чайник, – а где Яна?

      – Я тут!

      – Ой! Моя дорогая! Это каким образом, а, главное, зачем?

      – У меня сюда туча убежала, – отозвалась Яна и наконец показалась на белый свет, – нашла.

      – Ладно. Надо доделывать и отдавать календарь, а то скоро уже конец зимы, а мы все никак… Варя, балбеска, ты куда клеишь?!

      – Да блин, чего опять не так?

      – Где блин? Давай съедим!

      – Ирина Васильевна, знаете что, у меня, может, косоглазие и кривомыслие четвертой степени – ну не вижу я, в чем проблема…

      – Не знаю – клей нормально! Почему у тебя лошадь над травой летает?

      – Ирина Васильевна! Стыдно такие вещи не знать: «Но только лошади летать умеют чудно!…»

      – Тьфу ты! Болтун и маятник! Клей уже!

      Календарь мы доделали и долго еще летающая лошадь и арестантка-туча висели в кабинете завуча, а я, проходя мимо, всякий раз думала: «Наверное, каждый из нас немного лошадь.»

      Глава 12. Кузнечик

      «Битый час стою на месте и плюю с моста, тянет, тянет меня вниз эта высота»

      Группа Чайф

      Последний год до Лицея вся моя жизнь проходила на скалодроме. Не то чтобы я любила висеть на стенке вниз головой, но мне очень нравилась девушка, которая там работала, – Вика, потому, желая обратить на себя ее внимание, я в считанные месяцы освоила то, чего не могла достичь годами, оставив далеко позади добрую половину группы.

      Скоро Вика уволилась, и я довольно быстро про нее забыла. Но уйти оттуда, где буквально каждый знал меня по имени, где тренер только мне разрешал приходить за 2—3 часа до начала занятия и лазать самостоятельно, задерживаться до ночи, я бы и сейчас не захотела, что говорить о девятом классе, когда внимания не хватало как никогда. Причем, я так и не стала «самой лучшей» и сомневаюсь, что у кого-то могла возникнуть мысль попытаться сделать из одутловатой невысокой девочки-подростка профессионального скалолаза, но внезапное рвение, с каким я взялась за дело, и скорость моего нежданного прогресса, по-видимому, впечатляли.

      Сегодня, когда пересматриваю старые фото из лагеря в Карелии, куда ездила с Викой, никак не могу понять, почему именно она и чем именно она так меня заинтересовала. Возможно, дело в том что у Вики были голубые концы волос и татуировка с «бородатым Джеком» (во всяком случае, я решила, что это «бородатый Джек») на ноге, и что подтягивалась она целых 6 раз, и что общалась со мной совсем на равных, и что вставала в 5 утра, потому что я просилась в лес за черникой, а хотелось успеть на завтрак: сразу после мы всей группой отправлялись лазать, – и что по пути обратно наш отряд нередко отдыхал на берегу озера: купались и доедали остатки бутербродов; здесь на выходных, в хорошую погоду, Викины подопечные после традиционной сборки мусора устраивались у огня жарить сосиски, и что Вика соглашалась, оставив детей с другим тренером, переплыть вместе со мной на противоположный берег, и что, когда