Долгая дорога в дюнах. Олег Руднев

в Мюнхене. Господи, да что ж это такое? Адвокат, сам почуяв, что зашел слишком далеко, решил все превратить в шутку. Он делано рассмеялся и похлопал Лосберга по плечу: ты что, мол, всерьез принял?

      Нет, Освальд не шутил, и Рихард это безошибочно понял.

      Стало еще страшнее. Но его удивило, что отец, который, казалось, должен был бы приветствовать пронемецкую организацию, пришел в неистовую ярость, когда узнал о связи сына с адвокатом Крейзисом. Не впутываться ни в какие политические авантюры – вот что было вечным и непреложным принципом Карла Лосберга. Коммерция и только коммерция. Флаг над головой, рассуждения о национальном достоинстве и долге – все это труха, не более. Реальной властью никогда не располагали болтуны, она принадлежала только тем, кто мог заплатить за нее чистой монетой.

      Рихард и хотел бы верить в это, но ему вспоминался дядя Генрих, всегда чуточку виноватый и затравленный. Неужели и сам он станет таким же? Надо было что-то предпринимать, что-то делать. Но что именно, он не знал.

      Домашний кабинет учителя Акменьлаукса был похож на библиотеку и одновременно на лабораторию. На полках и на столах громоздились книги, приборы, карты, барометр. Артур сосредоточенно решал какое-то сложное математическое уравнение. Работал уверенно, быстро, от нетерпения еле дописывал хвостики знаков и цифр. Учитель Акменьлаукс – прямой, костистый, с чеканным профилем (за что получил прозвище Архимед) – расхаживал по комнате, заложив руки за спину, изредка поглядывал через плечо своего великовозрастного ученика и удовлетворенно хмыкал:

      – Резонно… резонно. – Вдруг насторожился, нахмурил брови: – Что, что? Ну нет, дружище, это не резонно.

      Артур не ответил, только еще быстрее заскрипел пером по бумаге. Акменьлаукс напряженно следил за ходом доказательства. И когда Артур уверенно подчеркнул равенство, одобрительно кивнул:

      – Ну что ж, так тоже можно. И тоже – резонно. – Он оглядел парня и улыбнулся. – Молодец, ничего не скажешь. – Наморщил лоб, проговорил твердо и уверенно: – Ты должен поехать и официально оформить перерыв в учебе. Предъявить свидетельство о смерти отца, остался-то всего один курс.

      – Но за этот год я все забуду…

      – Будешь заниматься со мной. Возьмешь книги. Отец хотел, чтобы ты стал капитаном.

      Артур молчал, задумавшись. Акменьлаукс посмотрел на него, улыбнулся, потрепал по плечу:

      – Я понимаю, что тебя гложет. Но ведь это зависит только от вас обоих. За счастье нужно бороться. Тогда и Озолс ничего не сможет с вами сделать.

      Артура передернуло.

      – Неужели люди не могут быть просто людьми? Дружить, любить, не спрашивая, сколько у кого в сундуке?

      Акменьлаукс помолчал, похрустывая сцепленными за спиной пальцами, потом сказал:

      – Я понимаю, о чем ты спрашиваешь. Но… это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

      Артур захлопнул тетрадь, резко поднялся, отошел к окну, проговорил с болью:

      – Ничего не понимаю. Тот же отец… Были же друзьями с Озолсом, оба с нуля начинали. А потом?