Единственный. Мария Летова

бомбера как ни черта не бюджетную, по крайней мере для меня, и я не думаю, что этот шеврон Палач купил в интернет-магазине.

      Теперь не знаю, отчего меня колотит: то ли от последствий переохлаждения, про которое успела позабыть, то ли оттого, что в ушах все еще стоят заданные хрипловатым низким голосом вопросы.

      Все мысли в кучу, и я не знаю, как быть дальше: вернуться в клуб или отправиться домой; уверена, именно последнее устроило бы Божену больше всего.

      Какая разница, если я все еще с места не могу сдвинуться. Стою как приклеенная!

      По щеке ударяет ветер вперемешку с моросью.

      Закусив губу, засовываю руку в один из карманов и обнаруживаю в нем пустоту, а во втором – пластиковый коробок мятной жвачки.

      Эта находка кажется мне такой личной, что я снова кусаю губы, бросая взгляд на опустевший подъезд к клубу.

      Я даже близко не представляю, где он и его друзья тусуются. Зато знаю, что его родители погибли, когда он был маленьким. Его воспитывал дядя, какой-то адвокат. В шестнадцать Палач сделал татуировку, кажется, надпись на плече, и опекун заставил ее свести, сказав, что тот может делать с собой все, что захочет, но только после совершеннолетия.

      Говорили, на память о том случае у него остался шрам.

      Не знаю, правда ли это. Его голый бицепс мне видеть не доводилось, и я понятия не имею, воспользовался он своим правом, когда ему стукнуло восемнадцать, или нет, ведь на открытых и доступных участках его тела никаких тату я не заметила.

      На самом деле узнать, где он тусуется, никакой проблемы не составляет, достаточно поискать в соцсетях, но мне такое раньше в голову не приходило, да и сейчас не нужно!

      Я не жалею.

      Я ведь не из его лиги. Уверена, любое свидание с девушкой, короткое или длинное, заканчивается у Палача сексом, а я представить себя на месте этой девушки просто не в состоянии. Он и сам должен это понимать. Это же очевидно. Тогда чего он от меня хочет?!

      Вся моя чертова вселенная словно свихнулась из-за внимания парня, которого я не просила.

      Запах его парфюма терпкий, но такой съедобный, что хочется ткнуться носом в подкладку. Из чертового транса меня вытряхивает появление Киры.

      Она выходит на улицу, осматривается. Меня находит почти моментально. Развернувшись, бросает взгляд на бомбер, в который я завернута, но вместо того, чтобы повести себя ожидаемо – прокомментировать как-то, молча останавливается рядом.

      Ее брови чуть сведены, и мне это не нравится. Не нравится, как она на меня смотрит, будто осуждает за то, что еще не успела высказать.

      У меня в спине словно появляется металлический штырь. Я выпрямляюсь и под курткой до боли сжимаю пальцы.

      – Волгина… – шикает подруга, оказавшись рядом. – Ты чего устроила?!

      Посмотрев на нее исподлобья, спрашиваю:

      – Что я устроила?

      Она поджимает губы. Хмурит, хмурит, хмурит их…

      – Знаешь… – говорит. – Это некрасиво. Я все понимаю, но, Ян… они встречаются. Зачем ты мутишь воду?

      Я вспыхиваю.

      Не от стыда за то, что сделала, а оттого, что новости опять разлетелись как пожар. И кто его раздул? Илья не