Единственный. Мария Летова

он делает вид, будто роется в кармане шорт. Когда достает оттуда руку, перед моим лицом возникает выставленный вперед средний палец, и это движение Чупа сопровождает комментарием:

      – Ага. На.

      Мой голос звенит, когда говорю:

      – Верни телефон, иначе мы с тобой встретимся в полиции.

      – Пошла на хуй, – произносит, снова бросая мне в лицо средний палец.

      Отшатнувшись, я ударяю ему по руке ладонью, ведь его кулак слишком близко, и в ту же секунду понимаю, что сделала это зря. Зря вообще сдвинула эту границу. Границу прикосновений и физического контакта.

      Он будто кровь почувствовал, этот Чупа. Вспышкой на его лице возникает оскал.

      Я налетаю спиной на дверь. Смотрю на притихших зрителей, они наблюдают. Затаившись с жадным интересом в глазах, будто в цирк пришли.

      Мое лицо пылает от прилившей крови.

      Я их не боюсь. Это всего лишь дети. Все они. Я помню об этом. Не забываю ни на минуту, предупреждая:

      – Я выйду отсюда и пойду прямо в полицию. И напишу заявление…

      – Давай провожу, – говорит с издевкой.

      Еще до того, как он делает шаг, предупреждаю:

      – Отойди от меня.

      – Че ты такая дерзкая…

      Он разводит руки в стороны и двигается ко мне.

      Теснит своим телом в сторону, будто играя. Все с тем же глумливым оскалом на лице. Со вседозволенностью. С абсолютным пониманием, что я вынуждена дать ему отпор. Вынуждена выставить вперед руки и толкнуть его в грудь, то есть проявить агрессию. Дать повод схватить себя за запястье…

      Я роняю на пол шлем.

      – Отпусти! – выдергиваю руку.

      – Пацаны, проводим телочку? – обращается он к своим друзьям.

      – Обязательно…

      Они окружают со всех сторон, и это заставляет меня крутиться на месте. В панике. В чертовой панике от грубого вторжения в мое личное пространство.

      Между ног под сарафан проскальзывает чья-то рука.

      Мой пульс превращается в бешеную кривую. Сердце подскакивает, разгоняется…

      – Отвали! – кричу, сжимая бедра.

      Руки касаются плеч, груди. Сжимают, и я чувствую это грубое касание убийственно отчетливо, потому что на мне нет лифчика. И вскрикиваю. Один раз, потом второй, когда несколько рук задирают мой сарафан до талии…

      Дети они или нет, но они сильные. Очень!

      Я начинаю сопротивляться бесконтрольно. Толкаться, кричать. Вертеться, но это не спасает от касаний, которые я ощущаю, как жуков на коже. На моем теле. Запах чужого пота забивает нос, я хочу глотнуть воздуха, но не могу сделать вдох!

      Это продолжается долго. Так долго, что мой голос успевает охрипнуть.

      Бретелька сарафана лопается, оголяя грудь.

      Я понимаю это, только когда оказываюсь снаружи.

      Вслед мне летит хохот. Тупые, оскорбительные шутки.

      Взбегая по лестнице, чтобы выбраться из этого подвала, я падаю и ударяюсь о бетонную ступеньку коленкой, но боли даже не чувствую.

      Я чувствую только следы этих рук… Повсюду на своем теле.

      Меня тошнит, колотит!