На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь. Пелам Гренвилл Вудхаус

продолжал Фредди, – один человек изобрел эликсир для лысых. Я имею в виду, что у них вырастали волосы. Состав мне неизвестен. Немного того, немного сего… Назывался он бальзамом Прайса.

      Сид оперся подбородком в ладони и пристально глядел на портрет. Тут он заволновался.

      – Что такое? Наш бальзам?

      – Если Фредди не будет читать стихи, – успокоил его Тони, – вы всё скоро узнаете. Тем, у кого слабое сердце, советую за что-нибудь держаться. Ну, прочитай нам «Гунга Дин» и «Атаку легкой кавалерии» [24], и – к делу.

      Фредди не терпел понуканий.

      – Этот бальзам, – сказал он, – всегда отличался бесценными качествами, но некому было им заняться. Старый Прайс продал своим клиентам флакончика два – и все. Как говорится, застой. Тут явился ваш покорный слуга и увидел, что в темных пещерах или, скажем, на лугах – золотое дно. Где же пещеры, где луга? Найтбридж, Мотт-стрит, вот где!

      И он обвел аудиторию горящим взглядом.

      – Я взялся за дело. Прежде всего я послал полдюжины флаконов будущему тестю Кубика, узнав из надежных источников, что тот – лысый как шар. Мы потолковали за ланчем. «Попробуйте! – сказал я. – Больше ни о чем не прошу. Какой тут риск? Попробуйте». Очень мозговитый дядя, надо заметить. Не удивляюсь, что он миллионер. Понял – с налета. Стал мазать голову. И через две недели – две недели! – яйцеобразный купол покрылся нежной щетинкой.

      Сид громко вскрикнул.

      – Если это правда, – сказал он, – имя Прайсов не умрет.

      – Теперь, – продолжил Фредди, – создана компания для массового производства. Она просила меня узнать у Тони, сколько он хочет. Так и сказали: «Пусть назовет цифру». Пределов нет. Этот тесть выпустит акции на американский рынок, и деньги потекут рекой. Я в этих делах не разбираюсь. Кажется, так всегда с этими финансами.

      Сид встал. Вид у него был точно такой, как у мистика.

      – Да я сто тысяч затребую! – вымолвил он.

      Фредди презрительно засмеялся. Сид резко повернулся к нему, он вообще не любил, когда смеются.

      – Чего раскудахтался? – спросил он.

      – Как тут не засмеяться! «Затребую!» Да вы-то при чем?

      – Эт я?!

      – Вы. Бальзам принадлежит Тони.

      Челюсть у Сида медленно отвисла, лицо посерело.

      – Хо! Грабить меня вздумали!

      – Почему вас?

      – Вот именно, – подхватил сэр Герберт. – Или то, мой дорогой, или это. Если вы лорд Дройтвич, вы ничем не связаны с Прайсом.

      Нависло молчание. Сид явственно думал. Потом, вскрикнув «У-у!», он схватил мамашу, подтащил к столу и вложил перо ей в руку.

      – Быстро, ма! – прикрикнул он. – Давай подписывай!

      – Так я же, сынок…

      – То-то и оно, сынок! – заорал Сид. – Твой родной сын Сид Прайс, единственный владелец бальзама! – Он оглядел собравшихся. – Нужны мне теперь эти титулы! Да на что они дались? – Он положил бумагу в карман. – Вот, у меня документик есть. Что, съели? Пошли, мамаша.

      Вихрь событий совсем сбил с толку несчастную

24

«Гунга Дин» и «Атака легкой кавалерии» – хрестоматийные стихотворения Редьярда Киплинга (1865–1936) и Альфреда Теннисона (1809–1892).