Птица и череп. Светлана Соллей

обладала отличным слухом, потому что она ответила:

      – Как я уже говорила, процедура не самая приятная, поэтому необходимы меры безопасности. Не волнуйтесь. Всё будет в порядке.

      Она взялась за одну из механических рук, активируя легким прикосновением, пододвинула ближе к креплениям на запястьях Шина. От касания он ощутил легкую боль, но, когда манипулятор, обнаружив необходимую цель, вонзил что-то острое в его руку, обхватывая металлическим захватом запястье целиком, Шин осознал, что первая боль была больше воображаемой, чем настоящей. Он понятия не имел, что было там внутри, но очень хотел уйти. Уже сейчас. Хотел, но понимал, что не может.

      Он сам это выбрал, в конце концов.

      Вторая такая же игла вонзилась в другое запястье с болью чуть меньшей, вероятно потому что эту Шин уже ожидал. Ещё несколько рук манипулятора уже без игл были закреплены сотрудницей в других местах: два кольца на голенях, и одна, самая крупная, имела два отдельных провода с присосками, которые девушка закрепила на уровне висков Шина.

      – Я бы посоветовала закрыть глаза, – мягким тоном произнесла сотрудница, Шин решил ее послушаться.

      С закрытыми глазами лучше не стало, его трясло точно так же, как и до этого, он слышал, как громко стучит сердце в груди, как пульсирует в висках, как пульс отдает в кончики пальцев, и не представлял, что именно происходит вокруг. Из-за этого непонимания Шин попытался снова открыть глаза, но понял, что не может этого сделать. Попробовав пошевелить рукой, также понял, что не может и этого. Хотел было открыть рот и спросить, что происходит, но ни один мускул не двигался.

      Он попытался вздохнуть. И не смог.

      – Мы начинаем, – услышал он голос девушки, доносившийся словно издалека.

      В груди горело от недостатка кислорода, сознание затопила паника, Шин попытался сделать хоть что-нибудь. Снова и снова пробовал заставить хоть какой-нибудь мускул зашевелиться, но ничего не происходило.

      Внезапный механический гул в ушах слился с ощущением чего-то ползущего прямо внутри сосудов, боль разлилась следом – жгучая, тянущая, хуже, чем недостаток кислорода. Хотелось кричать, просить о помощи, но это было невозможно – никто не слышал его мыслей. Шин не мог двигаться, говорить, дышать, сознание постепенно оставляло его один на один с болью, темнотой и безысходностью.

      На фоне этого он уловил короткую мысль: “Это и есть смерть?”, с которой почти мгновенно успел смириться, прежде чем и она утонула в водовороте агонии.

      Глава 7

      Он не умер.

      Хотя Шину и показалось на мгновение, что всё закончилось, жизнь закончилась, он остался в этом мире. По крайней мере, физически. Сознание отключилось от болевого шока, но его физическое тело осталось в живых.

      От девушки в светло-зеленом он узнал, что прошло небольшое количество времени, хотя она не уточняла: формулировка, которую она использовала прозвучала излишне профессионально-холодно – “не превышает допустимые рамки”.

      Потеря сознания должна быть кратковременной,