Холостяки умирают одинокими. Эрл Стенли Гарднер

быстрые танцы. А я люблю вальс.

      – И виски, – добавил я. – Сейчас принесу.

      – О, сейчас уже не к спеху. Там еще один вальс.

      Она напела мелодию, как бы суфлируя пластинке, и вот игла побежала по своей дорожке, мы вновь закружились в вальсе. Вдруг она остановилась, выключила проигрыватель и поцеловала меня. Этот страстный поцелуй метил прямо в мое сердце.

      – А теперь, – заявила она, – теперь я готова выпить виски.

      Я разлил напиток по бокалам, и мы принялись смаковать его. Она сидела, скрестив ноги, продолжая выстукивать носком ритм вальса.

      – Дональд, я тебе нравлюсь?

      – Угу!

      – Почему бы тебе не стать подобрее к моим клиентам и не сдать им участок? Сейчас, когда я тебя ублажила по всей форме…

      – Я ведь на что рассчитывал: больше буду жаться – больше от тебя получу.

      Она поджала губы:

      – Тут ты просчитался. Что причиталось, то и досталось.

      – Я не о блаженстве, а об оплате.

      – Тогда другое дело, – спохватилась она.

      – Насколько другое?

      – На какой цене ты настаиваешь?

      – На участок есть и другие охотники. Естественно, я хочу получить максимум.

      Она нахмурилась.

      – Эти другие, они еще не… – Она резко оборвала себя, как будто отрубила недосказанное и стерла из своей памяти произнесенное.

      – Откуда ты знаешь, что они еще не…

      – А разве уже?..

      – Ну, можно сказать, приманку куснули.

      – Подумаешь, – пренебрежительно сказала она. – Решай, что лучше – синица в руках или журавль в небе.

      – Ты синица в руках? – спросил я.

      Она с вызовом посмотрела мне в глаза:

      – А ты как думаешь?

      – Я думаю, что я слишком сильно поддаюсь твоему влиянию, слишком остро реагирую на твою близость, того и гляди поскользнусь. И упаду.

      – Теперь дела пошли на лад, – констатировала Бернис. – Мне уж начало казаться, что у тебя иммунитет против женских чар.

      – Я отчаянно борюсь с самим собой.

      – Еще бы… Итак, да?

      – Неопределенность, она придает ситуации пикантный привкус. Стоит мне ответить «да», и через пять минут ты исчезнешь навеки, только я тебя и видел. С другой стороны, если я останусь на прежних позициях, можно рассчитывать на продолжение твоей деловой активности.

      – Только до тех пор, пока мой наниматель не подыщет участок на другом углу, и тогда ищи ветра, больше ты меня не увидишь.

      – Никогда, никогда, никогда?

      – Никогда, никогда, никогда! – Бернис улыбнулась.

      – Мне надо позвонить.

      – Что тебе мешает?

      – Ты.

      – Почему?

      – Не хочу, чтоб ты слушала.

      – Что ж, удалюсь попудрить нос.

      – Лучше я спущусь к телефонной кабине в холле. А ты устраивайся как дома, подлей себе виски.

      – Я обшарю твои вещи, Дональд.

      – Действуй! – благословил я ее.

      Я спустился в вестибюль, высмотрел такси на стоянке, подошел и дал водителю двадцатку.

      – За что? – растерянно спросил он.

      – Включи счетчик. Поставь машину поближе к дому. Подойди к столу дежурного