Холостяки умирают одинокими. Эрл Стенли Гарднер

Около половины восьмого.

      – Чем будете заняты до восьми?

      – Бритьем и завтраком.

      – И телефонными переговорами?

      – Не исключено.

      – Мне это не по вкусу, – заявила она, – вернее, нашим людям. Так что ограничу свое предложение четырьмястами шестьюдесятью пятью.

      – И в десять позвоните, чтобы узнать ответ.

      – Я позвоню где-нибудь между полуднем и вечером. Тогда вы и сообщите мне об итогах. А теперь – спокойной ночи.

      Глава 3

      Едва я открыл дверь, Элси подняла голову:

      – Блондинка дождалась тебя?

      – Куда ей деваться, дождалась.

      – По поводу гравюр?

      – Нету, нету у меня гравюр, говорил же.

      – Но проверить не дал.

      – Сама сказала, что не будешь подниматься ко мне.

      – Да ты же меня носом ткнул, как кутенка в лужу.

      – Был поглощен мыслями о блондинке.

      – На сей счет даже и не сомневалась.

      – Какая на сегодня криминальная ситуация? – спросил я, поспешно меняя тему разговора.

      – Сейчас занимаюсь делом женщины, которая ошибочно идентифицировала насильника-садиста. Ужас!

      – Ты о происшествии?

      – Нет, об идентификации. Жертва без колебаний опознала одного мужчину. И он получил бы что полагается по закону. Да вот посчастливилось, полиция при расследовании другого преступления поймала настоящего злоумышленника. Он во всем признался. Посмотри-ка на фотографии. Между этими людьми нет ни малейшего сходства.

      – Бывает! Когда-нибудь законники проснутся, протрут глаза и увидят, что лучшие аргументы – вещественные улики, а худшие – свидетельские показания, особенно полученные таким образом.

      – Каким?

      – Жертва еще лежала на больничной койке, когда полиция показала ей фотографию подозреваемого мужчины. Они рассказали ей, как он утверждал, что у него есть алиби, как оно не прошло проверку и как они уверены, что пойман тот самый человек. И она согласилась. Через пару часов они втолкнули мужика к ней в палату. Женщина закричала, закрыла лицо руками, разрыдалась: «Это он! Это он!»

      – А как им следовало поступить? – спросила Элси.

      – Показать одновременно подозреваемого и нескольких мужчин. Иначе идентификация гроша ломаного не стоит. Да и тогда надо удостовериться, что они не жульничают.

      – Кто?

      – Полиция.

      – Сплошная рутина, – заявила Элси. – Ведь тебя не интересуют…

      – Меня интересует все, что относится, так сказать, к серийному криминалу. Одиночные преступления не интересны. Иное дело – повторяющиеся. Преимущественно те, чьего автора полиция не смогла установить.

      – А если устанавливает?

      – Тогда возьми свой альбом и сделай пометку на полях, что преступник пойман и предстал перед судом. Если он удостоился приговора, этот факт тоже зафиксируй.

      – Так можно всю контору забить вашими гроссбухами.

      – И надеюсь, они пригодятся, – парировал я ее выпад. – Если полиции что-нибудь втемяшится в голову, она как в шорах.

      – И как ты привьешь ей широту мышления?

      –