Миниатюрист. Джесси Бёртон

расходимся.

      Любопытно, какое из двух утверждений Марин он имеет в виду? Нелла оглядывает широченные полки с тремя огромными стеклянными дверцами, за которыми хранят тарелки и другой фарфор. До чего же их здесь много! Дома у Неллы было только небольшое собрание делфтской керамики – остальное пришлось продать.

      – Взгляд на мир хозяина через коллекцию тарелок, – произносит Отто.

      Нелла тщетно ищет в его голосе горделивые или завистливые нотки – его тон выверенно ровен.

      – Делфт, Дэдзима, Китай, – продолжает он. – Фарфоровый мост через море.

      – Разве у моего мужа недостаточно денег, чтобы кто-то ездил по делам вместо него?

      Отто хмурится, глядя на лезвие ножа.

      – За богатством нужно следить, иначе утечет сквозь пальцы. И никто за тебя этого не сделает.

      Он заканчивает полировку и аккуратно складывает ткань.

      – Так мой муж много работает?

      Отто вращает пальцем в воздухе, указывая на рисованный стеклянный купол над головой, эту иллюзию высоты.

      – Его доли все растут и растут.

      – И что будет, когда дойдет до предела?

      – То, что происходит всегда, моя госпожа, – перельется через край.

      – И тогда?

      – Тогда, надо полагать, мы или выплывем, или пойдем ко дну, зависит от нас.

      Он берет большую суповую ложку и смотрит на свое кривое отражение в выпуклом серебре.

      – Вы путешествуете вместе с ним?

      – Нет.

      – Почему? Вы же его слуга.

      – Я больше не хожу в море.

      Сколько лет он прожил на этой рукотворной земле, защищенной от болот польдерами и решимостью ее обитателей? Марин назвала его голландцем.

      – Дух сеньора принадлежит морю. А мой – нет.

      Нелла убирает руку от птичьей клетки и садится у камина.

      – Откуда вы так хорошо знаете дух моего мужа?

      – Что ж я, слепой и глухой?

      Нелла вздрагивает. Она не ожидала такой вольности, хотя, если подумать, Корнелия тоже не стесняется в выражениях.

      – Разумеется. Я…

      – Суше не сравниться с морем, моя госпожа. Каждая его пядь в бесконечном движении.

      – Отто!

      В дверях стоит Марин. Отто поднимается. Серебряные приборы на столе разложены, точно сверкающий арсенал.

      – Не мешай ему, – обращается Марин к Нелле. – У него много дел.

      – Я только спросила про Йоханнеса и…

      – Оставь это, Отто! Тебе нужно отправить бумаги.

      – Моя госпожа, – шепчет Отто Нелле, когда Марин удаляется, – не стоит ворошить улей. Вас изжалят, только и всего!

      Трудно сказать, совет это или приказ.

      – Я бы не стал открывать клетку, – добавляет он, кивая в сторону Пибо, и уходит.

      Его шаги на лестнице размеренны и мягки.

      Подарок

      Следующие две ночи Нелла ждет, когда же Йоханнес заявит на нее свои права и начнется новая жизнь. Она приоткрывает толстую дубовую дверь, оставляет ключ, но, проснувшись, обнаруживает, что к нему, как и к ней самой, снова не притронулись.