Растерянный. Записки. Письма. Повесть. Владимир Владыкин

получал гонорары, вот тогда я был бы в большом почёте, так как эта «ерунда» приносит доход. Любой человеческой деятельности имеется цена в том случае, когда она оплачивается. Если же человек принимает участие в художественной самодеятельности, или в каком-нибудь другом творческом кружке, неужели такая деятельность выгодна только за деньги, или предполагает любую другую материальную выгоду? А может, скорее всего, духовную пользу за то, что человеку искусство доставляет эстетическое удовольствие? За это человек и любит искусство. Отработал он смену и отправился общаться с искусством, что даёт силу и упорство для работы в новую смену с большим желанием. Оно, искусство, как известно, окрыляет нас, поднимает на высоту и духовно обогащает. А разве можно это стремление сравнивать с тем, что когда люди живут ради богатства материального, не имея богатства духовного.

      С комфортом устроенная квартира: везде блеск, на стенах и паркете дорогие персидские ковры, а в серванте хрусталь, фаянс, фарфор, бронза, на столах хрустальные вазы. Под потолком также сияет в свете шести ламп разными огнями хрустальная люстра, дорогой импортный гарнитур. А в гараже стоят новенькие «Жигули», а в головах хозяев только и есть, что как бы пополнить крупным вкладом сберкнижку? И это те самые люди, которые по нескольку лет не были в театре, кино, или художественном музее.

      Когда в марте этого года я вернулся к жене, у меня создался такой настрой мыслей, что я был готов покориться ей, то есть перестроить свой образ жизни, пересмотреть свои убеждения. И пойду на уступку за уступкой, и стану петь в одну с ними дудку, то есть лицемерить, лгать, идти на любые сделки, где надо ловчить, приобрету полезные знакомства: блат.

      И буду жить в интересах выгоды семьи и ко всему заделаюсь обывателем и вещеманом, буду высмеивать любителей поэзии, которые занимаются обманом себя и не делают того, что я. И в довершение сего стану пессимистом, циником. Не буду верить во всемирное построение общества счастливых людей, и наконец, заделаюсь скептиком, который сомневается в том, что никогда не было во всём свете справедливости и никогда не будет и что нужно жить только исключительно для себя, пренебрегая интересами общества, не беспокоясь о чужих бедах, так как если за кого-то стану волноваться и переживать, то у меня быстро будет прибавляться седых волос и морщинок, что с успехом делает моя жена, которой до лампочки, что у кого-то случилось несчастье, лишь бы только ей было хорошо и которая искусно умеет сохранять спокойствие с надменной холодностью на лице, когда меня посещает неудача на работе или ещё на каком-то другом поприще, как, например, литература. Она вообще, отрицает это увлечение, чтобы я не занимался ею, не марал бумагу напрасно, так как в её обывательском и недалёком понимании без специального образования я бездарный, каких ещё не видел белый свет, что я не достигну на этом поприще каких-нибудь заметных успехов и буду мучить себя и свою семью. Хотя