Сталкер. Истории. Ч.З.О. Сестра Радиации. Захар Чернобыльский

похожее на древний ритуал. Говорил еле слышно, ворчал, мычал, проводил руками очень близко к ране, резко отводил их. Проводил с головы до пят, словно поглаживая невидимый кокон, в котором лежала девочка. Снова мычал и говорил что-то нечленораздельное, на одном ему понятном языке. Иногда громко вскрикивал. Поднимал руки и голову в потолок, и замирал. Стоял так достаточно долго.

      Катька перестала ворочаться и стонать. Лицевые мышцы расслабились. Лицо приобрело более спокойный, умиротворённый вид. В этот момент кулачок её левой руки разжался. Чудак увидел на ладони что-то необычное, похожее на монету, с непонятным рисунком, или символами. Поди разбери.

      – Это что такое? Та-ак, уже интересно. И откуда оно у тебя? Нашла где-то? Конечно, нашла. Как же иначе, – не дождался ответа от лежащей в бреду девочки. Поводил своим прибором возле тёмного матового кусочка металла. Монета ничего не излучала. Взял из её руки. Поднёс к ране. На удивление, «фон» возле монеты стал заметно меньше. И продолжал уменьшаться ещё сильнее. Удивлённо хмыкнул, сжал кулачок девочки и положил её руку с монетой на ногу. Нежно обнял своими ладонями и словно ворожа заклинание или заговор, быстро шептал непонятные слова.

      Повернулся и подошёл к горюющим женщинам.

      – Так, раны у неё серьёзные… Без жутких шрамов не обойдётся. Чернота вся сойдёт, а раны постепенно затянутся, зарубцуются. Всё заживёт, обязательно. Одеялом не укрывать, ничем не заматывать. Это не обычный ожог, как вы думали, а… в прочем не важно. Хотя вы и сами, наверное, поняли, раз слышали мой прибор.

      Старик стал говорить ещё тише, словно боялся, что его кто-то услышит.

      – Вы это, как девчушка очнётся, сделайте той монетке верёвочку и повесьте на шею. Пусть носит как амулет.

      – А что в неё такого особенного то?

      – Да, что? – спросили женщины.

      – Этот металл… – он замялся, подбирая слова, – благодатно воздействует на её организм. Постепенно она поправится.

      Женщины уставились на него с обомлевшими лицами. Раскрыли было рты, но он резко перебил, подняв ладонь вверх, прям перед их физиономиями.

      – Не-ет, не спрашивайте меня ни о чём, не смейте. Даже… п-ф, перестаньте думать об этом. Я очень устал. Давайте без вот этих вопросов-допросов. Всё равно ничего не расскажу и не объясню. Главное, что теперь всё будет хорошо. Она поправится. Обязательно. Обеспечьте питьём, чтобы пила много. Ну и ела, аппетит чтобы был.

      Постоял ещё с минуту, о чем-то подумал, покивал сам себе головой.

      – Ну, бывайте. Всё будет в порядке, не переживайте. Только что шрамы будут, на тех ожогах с вулдырями. А нижний ожог… он и вовсе, не сильно страшный, – заметно похмурел и вышел из комнаты. Уверенными шагами вернулся на кухню, за стол. Сел на старый табурет, молча допил уже остывший чай из прозрачного гранёного стакана. Дожевал толстый кусок батона с маслом, что не доел, и быстрым шагом направился к выходу.

      Но это произойдёт чуть позже, на следующий день, а пока…

      – Вот видишь Марин,