Сталкер. Истории. Ч.З.О. Сестра Радиации. Захар Чернобыльский

энергию, которая отравляла меня, отравляла всё вокруг. И платьице её красное, в клубничку расписное, развивалось на ветру. Да так сильно, что ударило несколько раз по моим ногам и оставило следы, вот. – Катька показала на сильно покрасневшие пятна сбоку на икроножной мышце и слева, выше коленки. На том, что выше коленки, кожа вспузырилась белыми волдырями.

      – И тут она накинулась на меня с кулаками, повалила наземь! Мы скатились в низину. Валялись на земле, в пылище. Немного не дошли до озера. Пока лежали, я крутила головой и заметила, что именно здесь, почему-то, трава вся пожухла, как осенью. Я закрылась от неё руками, а она била, пыталась вырвать эту штучку из кулака. Я скинула её с себя, толкнула ногами в живот. Побежала сюда, домой. И вот я здесь, кушаю хрустящий каравай. Ой, больно! – рана на ноге дала о себе знать, радостное детское лицо сморщилось от боли. Катька поджала и напрягла губы.

      – Батюшки мои, да у тебя серьёзный ожог! – Взволнованно и громко говорила баб Женя. – И вулдыри то какие, ай-ай-ай. Где ж ты умудрилась так обжечься, совсем под ноги не смотрите, где беситесь.

      – Так я же и говорю! – девчонка насупилась, говорила серьёзным голосом. – Ты мне не веришь. Я так и знала не поверишь, что от Ольки, от платья еёшнего следы такие. А вдруг платье её, из крапивы сшито, а, ба? Помню, когда один раз в крапиву попала, все тело горело, и руки были красню-юючие-е… как раки, которых деда варил.

      – Да будет тебе завираться. Небось костёр кто жёг, ты через него сигала, или прыгали в овраге на мусорке, которую частенько поджигают. Вот и навернулась, а правду сказать боишься. Вечно лазаете, бегаете, играете там, где нормальному человеку и в ум никогда не придёт шастать. А для вас это любимые места, как мёдом помазано. Ладно. Потом с твоей подружкой разберёмся. Я с ней обязательно поговорю. Кстати о мёде. Сейчас обработаем, обмоем водой и помажем. Пойдём, присядь-ка пока здесь, обожди на крыльце. Сейчас мазь сварганю и обработаем. Всё будет хорошо.

      Бабушка Женя нарвала зелёно-красные стебли ревня, что рос у забора, и ушла в дом. Помыла, нарезала, смешала с парой ложек прошлогоднего цветочного мёда, который обменяли у соседа дяди Вити на мешок картошки. Хорошенько раздавила стебли, чтоб те дали сок, перемешала. Достала бинт из кухонного шкафа, где на одной полке стояли тарелки и стаканы, на другой, что повыше, находились всякие баночки-скляночки, пузырьки с йодом, бинты и марля. Вышла на улицу с неглубокой миской в руках, бинтом и ножницами. Медленно уселась рядом с внучкой на ступенях пока ещё нового, имевшего вид, деревянного крылечка, которое сколотил её муж Виктор, тёска соседа.

      – Вот, древнее деревенское народное снадобье, издавна предки наши им мазались. – Баб Женя аккуратно, еле касаясь страшно вздутых вулдырей, наносила медовую кашицу с соком ревеня. Девчонка иногда ойкала и слегка дёргалась, когда бабушка дотрагивалась чуть сильнее к обожжённому месту рядом с вулдырями. И то дёргалась больше от испуга, что вот-вот сейчас прикоснётся и будет ещё больнее.

      – Ну вот, теперь лёгонько перебинтуем твою лапульку-красатульку,