Порождение сына. Данир Дая

сгорала от ненависти. Жабье лицо нотариуса скуксилось, щёки затряслись, а руки нервно подправляли тугой галстук. Я нежно коснулся костяшек сестры.

      – Просто повторите, что вы сказали, – чуть более обходительнее я говорил с нотариусом, – но менее юридическим языком.

      – Рената Велки, – пробежал взглядом нотариус по листу, – завещает квартиру по адресу…

      – Проще, – подталкивал я его.

      – Квартиры усопшей переходит Томашу Плетихе. А тело оставить на улице Вечнозелена, тринадцать.

      – Когда вы подписывали с ней документы? – кричала Ани-Мари.

      – Какого чёрта вы вообще имели дело с ней? – усмехался я, скрещивая руки на груди.

      Пот со лба нотариуса сносился обдувом вентилятора куда-то вбок.

      – Я просто выполнял работу, – оправдывался он.

      – Отдать квартиру «Целом», – не могла поверить Ани-Мари.

      – Оставить тело в центре «Порога»? – спросил уже я.

      – Если мы, в наших обстоятельствах, не будет подписывать подобные изъявления, то мы останемся без работы, – снимал с себя обвинения нотариус.

      – Ваша задача соблюдать законодательство Злитчедом.

      – Мне казалось, ваша профессия подразумевает держать пульс на теле общественности, Макс Велки, – подкалывал меня нотариус.

      – Что вы имеете ввиду?

      – Поправки в конституции подразумевают, что теперь мы имеем право под наблюдением лечащего врача подписывать любые документы. Но даже этот пункт не подходит под данную ситуацию.

      Я облокотился на спинку кресла, поглядывая, как у Ани-Мари подрагивает глаз. Мне показалось всё это настолько сумбурным, идиотическим, что невольно вырвался смешок, возмутивший всех сидящих в кабинете.

      – Я же вашу контору прикрою, – издевательски я обращался к нотариусу.

      – Только не нужно пустых угроз, Макс Велки, – взъярился нотариус.

      – Вы подписали документы с сумасшедшей.

      – Макс, – шикнула в мою сторону Ани-Мари. – Побойся Бога.

      – Она недееспособна. Была. Клинически. Помимо помешательства – развивающая деменция.

      – Мы подписывали документы с человеком, который осознаёт свои действия.

      – Она вряд ли когда-либо осознавала свои действия, – слова нотариуса вызывали у меня приступ смеха.

      – Но это не было подтверждено врачом.

      Нотариус тыкал в документ, лежавший в его руках.

      – Её подпись.

      Он перевернул лист.

      – Её подпись. Моя заверенность. Даже если вы захотите что-либо написать про меня, Макс Велки, то вряд ли у вас выйдет что-либо стоящее.

      – Кто говорил, что я буду писать про вас.

      – Ах, да, – иронизировал надо мной нотариус, – вы ведь теперь на пыльной полке, верно?

      Улыбка сошла с моего лица.

      – Не переходите на личности, – я заикнулся. – Как вас, кстати?

      – Это её решение.

      Это сказала Ани-Мари. Я обернулся в непонимании. Даже отчаянии. Отпустив голову на урну, которую