До третьих петухов. Василий Шукшин

у вас ускользает! – тоже осердилась сестричка.

      «Она же еще и сердится!»

      – Прекратите! – Психопат отвел свободной рукой руку сестры со шприцем. – Это пытка какая-то, а не лечение.

      Сестричка растерялась. Покраснела.

      – Ну а как же? – спросила.

      – Да как-как!.. – Психопату тут же и жаль ее стало. – Не знаю как, но так же тоже нельзя, милая. Ведь я же не железный, ну!

      – Я понимаю… – Сестричка стояла перед ним и при своей мощной молодой стати выглядела жалкой.

      – Вы повнимательней как-нибудь, вспомните, как вас учили…

      – Я все правильно делаю. – Сестричка смотрела на него сверху просто, с искренним недоумением. – Всем так делаю – ничего…

      – Ну, всем, всем… – сказал Психопат. И опять невольно с раздражением подумал: «В люди вышла». – Ну, давайте, что теперь…

      Сестричка нацелилась опять в вену, вроде нащупала, вонзила иглу и успела надавить поршенек шприца… Психопат вскрикнул от боли; боль полоснула по руке, даже в затылке стало тяжело и больно.

      – Идиотство, – сказал он, чуть не плача. – Ну идиотство же полное!.. Позовите врача.

      – Зачем? – спросила сестричка.

      – Позовите врача! – требовал Психопат. И встал, и начал нервно ходить по кабинетику, согнув левую руку и прижав ее к боку и раздражаясь все больше и больше. – Это идиотизм! Будем мы когда-нибудь что-нибудь уметь делать или нет?! – Он кричал на сестру, и она поэтому и пошла к врачу, что он кричал, жаловаться пошла, потому что он выражается – «идиотизм».

      Пришел врач: молодой, с бородкой, тоскует в деревне, невнимательный, остроумный сверх всякой меры, заметил Психопат и еще в тот раз, когда врач принимал его.

      – Что тут у вас? – Да с этакой снисходительной усмешечкой в глазах – прямо Миклухо-Маклай, а не лекарь заштатный.

      Эта-то усмешечка и взбесила вконец Психопата.

      – Да у вас тут, знаете, коней куют, а я укол пришел делать…

      – Ну-ну, – прервал его врач и видом своим показал, что ему некогда, – поближе к делу, пожалуйста.

      – Да дела-то нету! – закричал ему в бородку Психопат. – Будем мы когда-нибудь хоть уколы-то делать или шпаги будем глотать?! – Психопат, когда выходил из себя, говорил непонятно, нелепо, отчего сам потом страдал и казнился. – Ну что же, милые вы мои, как же так работать-то? Укол вот – час бьемся – сделать не можем. А мы бородки отпускаем, пенсне еще только осталось… Работать не умеем! Бородку-то легче всего отпустить, а она вон у вас уколы не умеет делать! – Психопат показал на сестричку. – Дядя доктор с бородкой… научили бы! Или сами тоже не умеем?

      «Дядя доктор» сперва слушал с удивлением, потом рассердился.

      – Ну-ка, прекратите кричать здесь! – сказал он строго. – Что вам здесь, базар, что ли?

      – Да хуже! – не унимался Психопат. – Хуже! Базар по своим законам живет – там умеют, а у вас тут… черт знает что, конюшня!

      Сестричка на это молча очень изумилась и возмутилась.

      – Здание им построили!.. – все кричал Психопат. –