Школьный факультатив по литературе. Творчество братьев Стругацких. Наталья Григорьевна Северова

как ты, рождались во все эпохи кровавой истории наших планет»), то финал фрагмента – это только отчаяние любящего сердца:

      «Жертвы. Бесполезные жертвы. Гораздо более бесполезные, чем Гур Сочинитель или Галилей. Потому что такие, как ты, даже не борцы. Чтобы быть борцом, нужно уметь ненавидеть, а как раз этого вы не умеете» [15;214].

      По-иному будут увидены авторами те, кто «желает странного», в «Обитаемом острове».

      Столь важная для художественного мира Стругацких мысль о новом биологическом виде поможет освоению этой темы.

      В выморочном пространстве романа смешной и одновременно жалкий старик, дядюшка Каан, проговаривает гипотезу, имеющую хождение в научных кругах:

      «<…> выродки есть не что иное, как новый биологический вид, появившийся на лице Мира в результате радиоактивного облучения. <…> Выродки опасны не как социальное или политическое явление, выродки опасны биологически, ибо они борются не против какой-то одной народности, они борются против всех народов, национальностей и рас одновременно» [14;128].

      Гипотеза, столь же полуанекдотичная, как и персонаж, ее излагающий, но в этом абсурдном, пронизанном фантасмагорическими связями мире порой оправдываются самые нелепые предположения.

      В «Обитаемом острове» судьбы тех, кто «желает странного», выписаны с еще большим вниманием, чем в «Трудно быть богом»: вместо одного Араты-бойца в «Обитаемом острове» мы найдем целую череду борцов за справедливое общество, «где каждый волен думать и делать, что хочет и что может, <…>» [14;166].

      Это – главный принцип их жизней, и он противопоставляет их тоталитарному режиму, заставляя уйти в борьбу целиком, лишая их всех чувств, кроме ненависти, и превращая их тем самым в живых мертвецов.

      Гэл Кетшеф – человек, утративший все в жизни, перешагнувший все барьеры, не боящийся ничего: ни смерти, ни позора, – потому что он уже «все пережил. Он уже считает себя мертвым и опозоренным…» [14;112]

      В пространстве беды превращение человека в живого мертвеца становится законом (вспомним «Попытку к бегству»: «Это люди, безобразно похожие на киберов»).

      Но законом в «Обитаемом острове» становится и то, что «желающие странного» ведут себя не как жертвы: они судят и произносят приговоры своим палачам:

      «Потом она [Орди Тадер – Н. С.] вдруг сказала спокойным низким голосом:

      – Вы все – оболваненные болваны. Убийцы. Вы все умрете. <…> Вы все здесь сдохнете еще задолго до того, как мы сшибем ваши проклятые башни, и это хорошо, я молю бога, чтобы вы не пережили своих башен, а то ведь вы поумнеете, и тем, кто будет после, будет жалко убивать вас» [14;118—119].

      «Странное», характеризующее выродков, в «Обитаемом острове» увидено авторами, прежде всего, как отступление от основного закона «душного пространства»: «Быть таким, как все».

      Мысль о неистребимой людской потребности видеть личность как шаблон встречается уже в «Попытке к бегству»:

      «Странности… Нет