Ледяная река. Ариэль Лохен

даже в ужасе, но все-таки замотала головой, потому что замуж за него хотела. Как хотела всегда.

      Эфраим крепко прижал меня к груди, зажав мои руки между нами, и только тут я осознала, какое огромное облегчение он испытал. Зарывшись пальцами в мои волосы, он принялся большим пальцем поглаживать мне голову.

      – Тогда ты должна за меня выйти. Сегодня же. Прими мое имя, и никто никогда не усомнится в законности твоего ребенка, когда бы он ни родился.

      Я не отличалась ни миниатюрностью, ни хрупкостью. Ростом почти с отца и упрямством тоже в него, стоя перед Эфраимом Баллардом, я могла смотреть ему почти прямо в глаза. Так что я выпрямилась и уткнулась лбом ему в переносицу.

      – Ну так веди меня домой, – сказала я, – и поженимся.

      II

      Порядок в доме

      Декабрь 1789 года

      Внесу вас в книгу памяти моей…

      Взгляните же, я вас предупредил.

Уильям Шекспир. Генрих VI

      Лесопилка Балларда

Вторник, 1 декабря

      Одна из створок большой кедровой двери на лесопилку открыта, к столбу снаружи привязана крупная гнедая кобыла. Изнутри я слышу не то, чего ожидала – звуки пилы и топора, – а приглушенный разговор, так что останавливаюсь за дверью и склоняю голову набок, прислушиваясь. Лошадь фыркает, и я кладу руку ей на нос, заставляя замолчать, чтобы не мешала мне расслышать сказанное.

      – Я уже делал съемку той местности, – возражает муж, – и у меня три заказа на древесину к следующей пятнице. Мне некогда делать ее еще раз.

      Мы так давно женаты, что я хорошо различаю оттенки голоса Эфраима, слышу каждый четко обрубленный слог, каждую напряженную гласную. Я ничуть не сомневаюсь, что он с трудом сдерживается.

      – «Кеннебекские собственники» хотят, чтобы ее сделали снова.

      А-а.

      Джозеф Норт.

      Я сжимаю губы, обвиняюще кошусь на лошадь – предательница! – и убираю руку с ее мягкого теплого носа, чтобы подобраться поближе к двери.

      Эфраим прокашливается.

      – Если я проведу ее снова, это не изменит результата.

      – Они могут думать иначе.

      – Они могут думать все что угодно, но они не видели эту землю. Тут сплошные болота на много миль в любую сторону. Для фермерства не подходит. А сейчас все практически полностью обледенело.

      – Они хотят сдать землю в аренду.

      – И обречь своих арендаторов на нищету и неудачи?

      Слышно громыхание ящика и шелест перебираемых бумаг. Я чувствую, как предупреждающий тон в голосе мужа становится заметнее.

      – Вот данные съемки. Я ее делал два месяца назад. Ты ведь уже зарегистрировал экземпляр, который я тебе дал?

      – Еще нет.

      Я слышу, как шуршит бумага – Норт расправляет карту, потом снова ее складывает.

      – Я не могу.

      – Не можешь? Или не будешь?

      – Это не то, чего они ожидают. А ты же знаешь, что у них есть ожидания, Эфраим.

      – Я не брошу семью посреди зимы, чтобы подтвердить то, что уже знаю. – Голос Эфраима звучит низко, ровно и обманчиво спокойно. –