Женский портрет. Генри Джеймс

с улыбкой сын, подав старику чашку.

      – Мы оба с вами чахлые калеки. Вряд ли между нами есть разница.

      – Весьма польщен вашими словами, отец. Как вам чай?

      – Слишком горяч, на мой вкус.

      – В том и есть его прелесть, не так ли?

      – Многовато прелести, – добродушно пробормотал старик. – Из него вышла прекрасная сиделка, лорд Уорбертон.

      – Не слишком он ловок для сиделки, – усомнился лорд.

      – Ничего подобного! Учитывая, что мой сын – человек далеко не здоровый… Пусть и немощная, а все же хорошая сиделка. Я так и зову его – моя немощная сиделка.

      – Перестаньте, папенька! – воскликнул молодой человек.

      – Разве не правда? Мне хотелось бы видеть вас в добром здравии, но увы… Разве что случится чудо.

      – А вдруг и вправду случится? Недурная мысль, – возразил сын.

      – Приходилось ли вам сильно болеть, лорд Уорбертон? – спросил старик.

      Тот взял несколько секунд на раздумья.

      – Да, сэр. Однажды, в Персидском заливе.

      – Он над вами подшучивает, папенька, – покачал головой сын.

      – Что ж, шутить мы все горазды, – благодушно ответил старый банкир. – Однако сдается мне, что серьезная болезнь вас никогда не настигала, лорд Уорбертон.

      – Вы неправы; он болен усталостью от жизни и болезни своей страшится. Так мне и сказал, слово в слово.

      – Верно ли говорит мой сын, сэр? – нахмурился старик.

      – Ежели и так, утешить меня в моем горе он не способен. Ужасный он человек, настоящий циник. Ни во что не верит.

      – Он снова шутит, отец, – вставил обвиненный в цинизме.

      – Вся причина – в телесной немощи, – объяснил старик лорду. – Она воздействует на ум и заставляет на многое смотреть особенным взглядом. Может показаться, что Ральф считает себя пасынком судьбы. И все же это лишь теория – на самом деле он крепок духом. Как ни посмотришь на него – всегда жизнерадостен, вот как сегодня, и частенько поднимает мне настроение.

      Молодой человек, удостоившийся столь оптимистического описания, со смехом взглянул на лорда.

      – Что я слышу? Восторженный панегирик или обвинения в легкомыслии? Не следует ли мне сей же час развить мои теории, папенька?

      – Ей-богу, попробуйте! – воскликнул лорд. – Страсть как хочется услышать нечто этакое!

      – Надеюсь, сарказм еще не стал вашей второй натурой, – обратился старый банкир к сыну.

      – О, Уорбертон в этом смысле даст мне фору. На самом деле он лишь притворяется утомленным жизнью. Я, в отличие от него, жизнью не пресыщен и нахожу ее невероятно занимательной штукой.

      – Ах, невероятно? – заметил старик. – Сын мой, вам следует сдерживать свои порывы.

      – Приезжая к вам, забываю о скуке и усталости, – вставил лорд. – Такие у нас случаются занятные беседы.

      – Еще одна шутка, сэр? – улыбнулся старик. – Скука, усталость? Вам нет оправдания! В ваши годы я о сплине и не слыхивал.

      – Должно быть, вы поздно повзрослели.

      – Вовсе нет. Повзрослел я очень