Гарпии, летящие над утром. Сен Сейно Весто

желая понять, что зона вечной мерзлоты уже по своему определению предполагает вечность. Это слишком похоже на правду, чтобы беспечно улыбаться, но вы лучше отмените утро, наденете на всех горчичники и потом с прискорбием сообщите, что сделали все возможное. Я ничего не пропустил? И глядя на ваши лица, я все чаще спрашиваю себя, а что, собственно, произошло? Что могло произойти такого, что помешало бы им и дальше плевать на пол?

      – Давайте не будем искать легких решений, – ответил главврач. – Я не совсем понимаю, какое отношение это имеет к дверям, которые, как вы заметили, заперты.

      – Не старайтесь казаться бестолковее, чем вы есть. Здесь все сторонники взвешенных решений, мы зашли уже слишком далеко. Все зашли.

      – Меня томят смутные подозрения, – произнес главврач, – что это не совсем то, что вы думаете. Злоехидно сами смеясь над беспечного радостью тщетной…

      Мужчина задергал подбородком в стороны, от полноты ощущений прикрывая глаза.

      – Сюжет меня покорил. Наевшийся сын своего национального концлагеря рассказывает о чьих-то волчьих законах… Я не знаю, что я ненавижу больше: ваше отекшее выражение или вашу невозмутимую любовь к компромиссам. – Мужчина мучительно прищурился, раздувая ноздри. – Я постараюсь подавить зевоту отворачиваясь либо прикрывая рот ладонью, – предупредил он. – Доступ здесь несвободный. Любить, в общем-то, нечего, есть нечего, а то, что есть, едят удручающе регулярно. Кто-то постоянно носится с цинковым контейнером, насмерть пугая обслуживающий персонал (перечисляет)… двери, как вы выразилась, все заперты. Окон нет и судя по всему, будут не скоро. Вот вы знаете, куда может привести эта дверь, если закрыть ее за собой в нужное время и в нужном месте? Нет. А почему? Я вам отвечу, почему. Потому что никому из вас это не приходило в голову. А вот вы закройте – и увидите, как все сразу упростится.

      Главврач, сжав мужественные челюсти, начал играть кубиками желваков.

      – Будем думать, – сказал он. – Изыскивать резервы.

      – Вы только и делаете, что думаете и изыскиваете резервы.

      – Я подаю надежду, – сухо ответил главврач. – Здесь это уже кое-что.

      – Ну конечно. Здесь это уже совсем не то, что вы думаете. Ваши слова не дойдут до сознания, а ваши позы могут быть превратно истолкованы, – совсем враждено заключил мужчина, глядя в сторону санитаров. – Меня уже тут не будет. Вот тогда вы все познаете горечь утраты. Не могу вас больше задерживать. Поделитесь своим опытом с кем-нибудь еще.

      – Вы поступите опрометчиво, обратившись к силовым методам.

      – Поступать опрометчиво – пожелание моих генов. – Мужчина склонил подбородок в выражении согласия. Он смягчился. – Остаюсь преданный вам.

      – Чего вы, в самом деле? Хорошо все так было, – сказал врач неприветливо. – Хорошо говорили. Давайте не будем тут сейчас устраивать стриптиз. Сегодня у всех у нас был трудный день, все мы человеки, у всех есть нервы…

      Мужчине врач надоел.

      – Напротив, – сказал он, помедлив. – Напротив, сейчас тут все будут хорошо обуты. Мне показалось, что мои слова способны достучаться до вашего сознания.

      – Хорошо, –