Прядущая. И не прервется род. Наталья Способина

головой, осознавая, что это хороший предлог, но не имея сил соврать.

      – Тогда из-за него?

      – Из-за кого? – искренне не поняла я.

      – Из-за хванца?

      – Что? – Я даже отшатнулась от княжича. – При чем тут Альгидрас?

      – Альгидрас? – усмехнулся Миролюб, и я поняла, что только что сказала о своих чувствах гораздо больше, чем планировала.

      Я ничего не ответила, чтобы не сделать ситуацию еще паршивее, и, глядя в изменившееся лицо Миролюба, вспомнила момент, когда впервые осознала, что не имею над ним никакой власти. Однажды он уже был вот таким – жестким и далеким. Тогда, в доме Радима, он спорил с Альгидрасом. Сейчас мы спорили из-за Альгидраса. Права была Добронега: княжич милый, пока на его добро не покушаются.

      – Ты его любишь? – голос Миролюба прозвучал спокойно, будто он спрашивал, люблю ли я орехи.

      Я помотала головой, с удивлением обнаружив, что ложь стоит немалых усилий. Чертова Святыня.

      – Я не люблю его, Миролюб, – четко произнесла я. – Но он очень помог мне после плена. Рассказывал сказания, успокаивал, когда мне было страшно. Я не могла пойти к Радиму, – пробормотала я, предвосхищая вопрос, – потому что он… лицом темнел, стоило мне сказать о кварах. Олег был против, говорил, что мне надобно к брату… Но я не могла. Я к нему тогда ночью бегала, потому что мне страшно было. Понимаешь? Ты же должен понимать!

      Я отдавала себе отчет, что пользуюсь женской хитростью. Весь мой опыт требовал подключить слезы, однако какая-то часть меня чувствовала, что с Миролюбом этого делать не стоит.

      В лице княжича что-то дрогнуло. Шагнув вперед, он притянул меня к себе и обнял. Он больше не пытался меня поцеловать, за что я была ему благодарна. Просто уперся подбородком в мою макушку и прошептал:

      – Не бойся. Теперь все хорошо будет. Только поклянись, что ничего у вас не было.

      – Не было, – эхом откликнулась я, потому что это было правдой. – Ничего не было. Можешь у него спросить. Он мне как брат. А меня он вообще терпеть не может, – усмехнулась я.

      Миролюб тоже усмехнулся в мои волосы:

      – Ну и славно. Значит, и не будет ничего.

      И сказано это было так, будто он забил гвоздь в крышку гроба. Я едва удержалась от того, чтобы не поежиться.

      – Конечно не будет, – пробормотала я, спрятав лицо на его груди, в то время как все во мне выло от этих слов: «Как же так?! Не будет? А зачем тогда это все? Весь этот мир – зачем?»

      Мне стало страшно от подобных мыслей, поэтому я просто зажмурилась и обняла Миролюба.

Баллада о корабле

      Среди песков, укрыт могильной тишиной,

      Лежит корабль – могучий воин прошлых лет.

      Пробито днище, и сквозь щели в трюм пустой

      С немой печалью по утрам глядит рассвет.

      Обломки мачт давно не помнят парусов

      С гербом правителя далекой стороны.

      Но лишь прилив на берег набежит волной,

      Как в старом воине вновь