Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

а у кого есть предельный минимум – так с ним почему-то можно стало только тренировочные полёты выполнять. Нонсенс! А ведь личный минимум погоды – это гарантия успешного завершения полёта. На то он и даётся. И вот сидят в хорошую погоду его Водопьяновы и Мазуруки на земле, чешут в хвост и в гриву начальство и порядки в этой системе. Уж он-то, командир, знает, как, кого и в каких условиях можно выпустить в полёт. Но в министерстве и управлении вероятно виднее.

      Есть у него и Чкаловы. Под мостами, правда, не летают. Самолёты стали большие, а мосты – те же. Но на бесшабашный риск могут пойти. В грозу залезть или в обледенение. Но от этого никто не застрахован, всякое может случиться. Были у него и ухари, которые на АХР под высоковольтными проводами летали. Асы, чёрт их возьми. Но, слава богу, перевелись. Кого выгнали, кто сам ушёл. От таких асов старались избавиться, посылая их на переучивание на большую технику. На той под проводами не полетишь.

      Да, много чего ему мальчишка наговорил. Ему, пилоту первого класса, воспитавшему не одно поколение лётчиков. Хотя мальчишка-то больше десяти лет в авиации, это уже что-то значит. И… прав ведь. Не нужны в авиации надсмотрщики, нужны толковые учителя. А с этим дефицит. Не хотят грамотные и толковые идти на командные должности, не престижные они. И с каждым годом престиж падает. А, те немногие, способные грамотно руководить, что согласились на это, убедившись в тщетности своих начинаний, уходят. Когда же это началось?

      Бек всегда заступался за своих лётчиков. Он бросался за них в бой горячо и… с чувством обречённости. Ибо понимал: противоборства с системой ему не выдержать. Она и не таких людей давила. А ещё эта привычка подчиняться уставу, в котором сказано, что приказ начальника – закон для подчинённого. И неважно, что начальник не всегда прав, а порой и глуп. А иногда, случалось, и заступаться-то не надо было, человек виноват. В итоге Бек сдавался. Но в душе ещё долго переживал, по его выражению, ляпсус своих подчинённых, бросивших тень на эскадрилью. Тем не менее, среди лётного состава он слыл поборником справедливости, каковым в душе и был. В среде же высшего начальства прослыл неудобным и неуживчивым командиром, от которого не прочь бы и избавиться, но особо не за что. Да и где взять такого же опытного? Он был исполнителен и прекрасно передавал свой богатый опыт подчинённым. К тому же был и хорошим психологом. Но самое главное – в его подразделении не происходило никаких крупных ЧП, каковыми славились вертолетные подразделения. Или его лётчики умели лучше и грамотнее скрывать эти ЧП.

      Уважали Бека летчики и за честное обращение с ними. Разговаривал он всегда с пилотами, как равный с равным. За это ему порой влетало от начальства, которое расценивало такое поведение, как панибратство.

      А перестройка, о которой теперь день и ночь кричали с экранов телевизоров, у них не ощущалась. Что-то шумит там, наверху, а в системе – полный штиль. У них есть устав о дисциплине, есть масса документов, регламентирующих работу: каждый шаг, каждое действие. Они не отменены и никакая перестройка