Иллюзионист. Иногда искусство заставляет идти на преступление, а иногда преступление – это искусство…. Александр Подольский

в квартиру № 4 седьмого дома по Серебрякову переулку.

      Светлана Котова открыла дверь почти с тем же обреченным лицом, а в гостиной их поджидал прежний, полный хищной неприязни, взгляд Кирилла Суровкина.

      – Вы не работаете, что ли? – с иронией спросил его Зверев.

      – А вам какое дело? – прошипел Кирилл, с грохотом отбросив смартфон на скатерть. – Собственно, как и вы! Убийцу моей Иры уже черт-те сколько времени найти не можете!

      – Кирюша мне очень помогает. Продукты приносит. Готовит. Хороший мальчик, – заступилась тихим голосом Котова.

      Суровкин кивнул в знак согласия с данной ему оценкой.

      – А Ира знала, что вы провели восемь месяцев в дурке за избиение одноклассницы? – Грановский посмотрел на него в упор.

      Кирилл замер, словно позировал для нового портрета.

      – Кирюша… что они… – Котова не договорила.

      – Видимо, вы забыли упомянуть об этом.

      – А какое ваше дело? Это давно было! – начал Кирилл, но голос его дрожал.

      – Светлана Павловна, припомните еще раз, когда он пришел к вам в вечер убийства Ирины? Ничего странного не было?

      – Поздно он пришел. Попросил сказать другое, – стылым голосом ответила женщина.

      – Сам же ляпнул лишнее. Призвал вас подтвердить. «Правильно я помню?»

      – И в вечер недавнего убийства куртка была мокрая насквозь. Долго шатался под дождем.

      – Я… никак… не… – залепетала женщина, пятясь к двери.

      – Светлана Павловна, да вы что, думаете?.. – Кирилл вскочил.

      Котова с тихим возгласом отпрянула назад, пытаясь спрятаться за спиной Зверева.

      – Гражданин Суровкин, поедете с нами в отделение, – официальным голосом сказал Грановский.

      Выйдя на улицу, Зверев покосился на него.

      – Думаете, всё, шеф?

      – Нет.

      Зверев вопросительно посмотрел на Грановского.

      – Пускай запишут его показания. Но я почти уверен, что это не он.

      – Почему?

      – Какой рукой он держал телефон? Левой. Какой рукой в прошлый раз брал чашку? Тоже левой. А убийца орудует правой. Вот поэтому я не торопился со вторым визитом. Видать, парень занервничал, вот и попросил несостоявшуюся тещу помочь немного. Ермолаев-то ведь тоже заметно перетрухнул.

      – И чего теперь, шеф? – обреченно спросил Зверев. – Ну, допустим, Суровкин ни при чем. Артур Шишкевич, кстати, предоставил железное алиби на момент предпоследнего убийства. Делал презентацию учебной программы. Как раз в тот день. Нашел по записям в «Вотсапе». Свидетелей дюжина. В то время, когда убили Юмаеву. Стало быть, либо это вообще посторонний, но тогда труба…

      – А ты не падай духом. Верь в статистику, – осадил его Грановский.

      – Попробую, – вздохнул Зверев. – Ну, либо остались Ермолаев и Гусев.

      – Вот пока и будем исходить из того, что это один из них. За отсутствием других вариантов, так сказать. Больше ведь никто не засветился. Ну, можно, конечно, снова поговорить с Ренатом Юмаевым, но…

      – К нему тогда?

      – Позвоним сперва. А пока…

      – Да?

      – Как