След на мокром асфальте. Валерий Шарапов

ни мужа, ни машины… Я решила, что он меня не дождался и уехал один.

      – По каким причинам вы так решили?

      – Потому что и у Евгения Петровича сильный характер.

      Сорокин глянул на нее – а вот теперь ни тени насмешки. Или же все-таки так хорошо притворяется?

      – Должно быть, обидно было?

      Она промолчала.

      – И как вы поступили, увидев, что вас оставили одну, без денег на столь полюбившуюся вам покупку?

      Тихонова поджала губы, прищурила зеленые глаза – острые, как у хищной кошки, – задрала нос, но процедила вполне вежливо:

      – Я просто решила отправиться немного проветриться.

      – Куда, позвольте узнать?

      Она вспыхнула:

      – Это что значит? Даже мой супруг не позволяет себе такие вопросы!

      – И сие ваше семейное дело, – заметил Сорокин, – это я не затрагиваю. Я задаю вам вопрос как свидетелю.

      – Свидетелю чего? – немедленно перебила она. – Что случилось-то? Заявления-то никакого нет!

      Так. Дискуссия зашла в тупик. Капитан демонстративно повернулся к мужской части этого поистине комического дуэта:

      – Вот как раз и этот вопрос я хотел обсудить с вами, товарищ полковник. Поскольку вы значитесь собственником этого средства передвижения.

      – Слушаю вас, – вяло подбодрил Тихонов.

      – Вы заявляли о пропаже автомобиля?

      – Нет.

      – По каким причинам?

      – Я был занят… на работе, – глядя чуть в сторону, ответил Тихонов.

      За время разговора Сорокин присмотрелся к посетителю. По целому ряду нюансиков – подрагивающие руки, мешки под глазами, красные жилки в глазах и прочее – легко было установить причину занятости. В отпуск отправили не просто так, а до выяснения, перед этим хорошенько проработав за запашок, за полеты на бреющем, а потом подключилась эта лесопилка на дому.

      «Пил, скорее всего», – имелась некоторая жалость к товарищу полковнику, попавшему, как кур в ощип, но дело есть дело.

      – Боюсь, вы несерьезно относитесь к несообщению о факте пропажи личного транспорта. Во-первых, это не зонтик, не плащ, это источник повышенной опасности и транспортное средство. Если оно будет использовано в противоправных целях, отвечать будете вы.

      – Хорошо, – вяло согласился полковник, с видом приговоренного к утоплению, которому все едино – камнем больше, камнем меньше привяжут ему на шею.

      – Во-вторых, Евгений Петрович, должен напомнить вам, что сокрытие уголовного деяния есть преступление.

      И снова вскинулась дурочка Мурочка, но даже под ее шляпкой, в глупой голове что-то все-таки щелкнуло. Что до хода мысли Тихонова, то Сорокин, опытный чтец по лицам, практически мог наблюдать его. Более того, ободрял: «Да-да, именно. Ко всем твоим болячкам могу обеспечить тебе волдырь сверху, да не один. Давай, полковник, рассказывай по-хорошему».

      – Итак, вернемся ко дню пропажи вашего автомобиля. Евгений Петрович, чем вы занимались, вернувшись с сумками домой и не обнаружив ни супруги, ни машины?

      – Я прибирался, готовил, – спокойно, без тени смущения